Он был одним из самых ярких хоккеистов 90-х – но странно распорядился собственной судьбой. Мог бы уехать в Америку, но остался в России. Мог бы перебраться в какой угодно клуб – но держался за свою Пермь. Ненадолго отлучаясь то в Нижнекамск, то в Екатеринбург, то в Череповец.
Два сезона назад Александра Гулявцева признали лучшим тренером ВХЛ. Конечно же, он должен был получить шанс лигой выше – и получил. Сегодня Гулявцев главный тренер "Северстали". Лично мне очень хочется, чтоб все у него получилось.
***
– Карпин, отработав третий сезон в "Спартаке", произнес: "Только сейчас я понял – игроки должны бояться тренера". Что за последние годы поняли вы?
– Вот Карпин считает – должны бояться. А я уверен – должны уважать. Как бы ни складывалась игра, обязаны придерживаться моего плана. По некоторым в "Молоте" было видно, что обо мне думают: "А, он молодой, простит…"
– Что делали?
– Разговаривал один на один. Кто не понимал – дожидался, пока завершится контракт, и не продлевал. Хотя я работал в таком клубе, что не увольнял народ, а пытался сохранить тех, кто был.
– Самый обидный случай, когда пришлось расстаться с человеком?
– Сам привел в Пермь на ведущую роль Ильнара Мисбахова. У парня не пошло. Вижу: старается – а ничего не выходит. Вызвал, пообщались…
– Он понимал, для чего вызываете?
– Мне показалось – да. Очень тепло поговорили, он со мной согласился. Пожали друг другу руки и распрощались. Бесит-то меня другое – когда команда тебя не слышит! На лавке еще держу себя в руках, но в раздевалке собственные вены на лбу вижу…
– Белоусов, приняв "Трактор", сразу распорядился заменить кровати на базе. Что первым делом подкорректировали вы в Череповце?
– В "Северстали" не только я – новый человек. Вообще штаб сменился. Мы решили поменять все!
– Ой.
– Поменяли форму, переоборудовали помещения внутри дворца, даже раздевалку перекрасили в новые цвета. Все начинаем с чистого листа. Чтоб ребята поскорее перестроились. Ушли от того, что было.
– Советам вас, молодого тренера, заваливают?
– Я не особо слушаю. Еще Михалев был жив – на каком-то турнире ко мне подошел: "Саня, удачной карьеры!" Больше никаких советов.
– Вы же два с половиной года у него отыграли. Самые памятные моменты?
– Михалыч, конечно, удивительный мужик… Однажды вышли на тренировку, катаемся по кругу.Михалев стоит, голову опустил, руки в карманы. Катаемся и катаемся. Глядим – уже 20 минут двенадцатого! Асташев, второй тренер, подъезжает к нам: "Смотрите, Михалыч-то спит…"
– Забавно. Как-то в перерыве матча я заглянул в тренерскую – а Михалев сидит там. К команде не пошел: "Сейчас я им не нужен".
– Прекрасно его понимаю. Думаю, кому-то он все-таки шепнул: "Поговорите там между собой…" Так пообщаешься на повышениях тонах без тренеров – по себе знаю, ответственность повышается. На моей памяти один раз такое случалось.
– Кто не дошел в перерыве?
– Постников. Думаю, услышал из-за двери, что у команды серьезный разговор, – не стал мешать. У него тренерская была прямо в раздевалке. Никак не обойти.
– Постников – удивительный.
– Да, Валерий Викторович – человек с выдумкой… Из ружья нам предлагал стрелять.
– Какого ружья?
– Воображаемого.
– Вы меня пугаете. Куда?
– Не "куда", а "как". Просто стреляешь. А он засекает, какой рукой ты приклад держишь, какой глаз прищурил. Это показывает, какой у тебя характер. Но я эту систему не очень понял, а разгадку Валерий Викторович унес с собой.
– Сергею Гомоляко он говорил: "Ты кто по гороскопу? А то все Водолеи – алкоголики…"
– Мне он такого не говорил, я другое помню. Было у нас два защитника, играли в паре. Как-то нарушили режим – Постников одного из них вызвал: "Если ты ведущий – накажу. Если ведомый – выгоню…"
– Тренеры той поры обожали долгие собрания.
– Ох, точно! Сидели по сорок минут, по часу!
– Самое памятное?
– Первый мой год в команде мастеров. Вадим Фокеев заходит, смотрит на команду… Потом открывает блокнот, смотрит в него… Наконец произносит: "Так! Ну, команду вы знаете…" Захлопывает блокнот – и собрание заканчивается.
– В ту пору, когда вы играли, тренер мог предъявить довольно странные претензии.
– Меня просто усаживали на лавку, и все. Тренировал нас в "Автомобилисте" Евгений Николаевич Попихин. Как-то идет игра, я сижу, наблюдаю… Наблюдаю и наблюдаю. Чувствую – что-то давно не выхожу. Все мои партнеры по звену играют в другом составе, а я прямо подмерзать стал на лавке. Наконец не выдержал, поворачиваюсь к Попихину: "Я-то буду играть? Или нет?" – "А, ну выходи…" Вот думаю: это такой ход был тренерский?
– Есть версия – Евгений Николаевич просто забыл?
– Едва ли… Наверное, "перезагрузить" меня хотел.
– Александр Кожевников рассказывал, как в его времена учили храбрости – тренировавший "Спартак" Роберт Черенков лично бросался под шайбу безо всякой амуниции.
– Это вы мне предлагаете сейчас бросаться? Спасибо, не стану. Я ж не молодею с каждым годом!
– А может, воодушевит команду?
– Только я не узнаю, воодушевило или нет, если без формы лягу под шайбу. Или в больницу мне сообщат. Но, скорее всего, скажут: "Во дурак!"
– Сейчас молодежь другая. Не поймет.
– Точно не поймет. Раньше-то с камнями тренировались – я недавно смотрел документальный фильм про Тарасова. Тот в Евпаторию команду возил, на пляже булыжниками перебрасывались. А сегодня я предложу хоккеистам камни кидать – решат, что с головой у меня ненормально.
– Прежде тренеры кинуть что-то могли в раздевалке.
– Вот кинуть – это дело другое. Я сам бросал!
– Что именно?
– Бутылку с водой – в судью.
– Как-то этот случай прошел мимо меня.
– Было, было… Как раз в тот сезон, когда с "Молотом" бронзовые медали взяли, а меня признали лучшим тренером.
– Скажите главное – попали?
– Вот это не помню. Эмоции! Вы сами поймите, полуфинальная серия, игра кость в кость. Не знаю, прав ли я был. Мы тот матч проиграли и вылетели из плей-офф. Я к нему возвращаться не хотел, даже не пересматривал запись. Хотелось забыть поскорее все это…
– Такие фокусы заводят команду?
– Еще как. Андрей Назаров – очень спокойный человек. Но вот именно таким образом заводит команду.
– Вашу брошенная бутылка завела?
– Без понятия. Меня же выгнали с площадки. Даже сквозь дверь в холле не позволяли досматривать. Я стоял в коридоре и прислушивался к трибунам. В овертайме выдохнули: "О-ох…" – и мне все ясно стало. Проиграли.
– Это ведь не первый ваш конфликт с судьями. Когда-то вы Буланову засадили.
– Ой, я этот момент помню!
– Вы ему одно место клюшкой подцепили?
– Нет, в живот ткнул. Кажется, не очень сильно. Хоть вот эта подробность не отпечаталась – сильно или нет…
– Все равно, радости мало.
– Это да. Еще какими-то фразами обменялись, прежде чем меня выгнали до конца матча. Но это было давно. Как его? Сергей?
– Вячеслав.
– С Вячеславом даже как-то встречался на отдыхе, нормально пообщались. Обид не осталось.
– Просто у вас клюшки с собой не было.
– Да нет, точно вам говорю – хороший был разговор. Буланов нормальный судья. Вот в 90-х я сталкивался с таким судейством, что просто ужас. В одну сторону!
– Какой-то случай помнится как особенный?
– В каждой команде тогда были защитники – здоровенные мужики. Жесткие, злые, вообще не церемонились. Их шуранешь – закипают. В раздевалку возвращаешься – руки все в кровоподтеках. Недавно отыскал у себя даже не диск, а видеокассету. Дай-ка, думаю, посмотрю, что там…
– Что увидели?
– Играем с самарским ЦСК-ВВС. Я убегаю один на один – и Андрей Мартемьянов, мой нынешний коллега, как топором в спину засаживает. Лупит клюшкой. Судья катит рядом – даже виду не показывает, что видит. Нормальным считалось. Мартемьянов был злой!
– В драку вас удалось кому-то втянуть?
– Злили так, что обо всем забываешь. Играл в "Тракторе" защитник Валерий Никулин, вот с ним подрались. Я нагловатый был, заводил их. Старался не уступать. Но дрался редко.
– С каким результатом?
– Никто никого не нокаутировал. Помахались и все. А вскоре вернулся из Америки Микульчик и всем показал, как надо биться. Вот он дрался так дрался. Тогда же просто с этим было: ты подрался? Получай две минуты. Вот и мутузились.
– Редкий нападающий не ломал нос. А у вас, кажется, обошлось?
– Да я нос сломал в первом же матче.
– Во взрослом хоккее?
– В первом матче в жизни! Было мне лет семь. Пригласили какую-то дворовую команду сыграть на большом стадионе. А там никакого возрастного ценза – и большие парни пришли, и такие, как мы. Бам, все…
– Небо в алмазах?
– Вот-вот. Искры из глаз, нос сломан, кровища хлещет… На следующий день едем в больницу, там говорят – снова надо ломать. Вот тут меня ужас охватил! Доктор говорит – все, мужайся, завтра явишься опять. Приходим с отцом, а дежурит уже другая женщина. Отцу говорит: "Нос сына вам нравится?" Тот присмотрелся: "Нормальный нос…" Ну и не надо, значит, ничего ломать.
