Сегодня хоккею в нашей стране стукнуло 69 лет. 22 декабря 1946 года матчами в Москве, Ленинграде, Каунасе, Риге и Архангельске стартовал первый чемпионат СССР по канадскому, как его тогда называли, хоккею.
Патриарх отечественной шайбы, заслуженный тренер СССР и России, участник восьми Олимпиад Владимир Юрзинов в беседе с корреспондентом Sovsport.ru рассказал о том, как хоккей начинался для него и огромной страны, в столице которой тогда плюсовые температуры в декабре были невозможны.
- Владимир Владимирович, помните, когда и как хоккей вошел в вашу жизнь?
- Какой-то конкретный момент или день в памяти не отложился. Все развивалось постепенно и логично. Мы жили в Москве на Писцовой улице. Недалеко, кстати, сейчас располагается ваша редакция. Рядом был стадион «Пищевик», сейчас – «Автомобилист». Там все и начиналось.
Зима для всех нас ассоциировалась с катком. Сперва выходили на лед на валенках с полозьями, потом на гагах, у меня даже были беговые коньки с длинными лезвиями.
До «шайбы» все мы играли в русский хоккей. Не путать с бенди! Правила были разные, например, размеры ворот, к тому же голкипер защищал их с клюшкой. Играли, как в футболе, 11 на 11. Мужчины – два тайма по 45 минут, а мы, мальчики, два - по 30.
Меня взяли в школу «Динамо», которая тоже базировалась недалеко от дома. Два года там гонял в русский хоккей в одной команде с Сашей Стригановым и Владимиром Васильевым, известными затем хоккеистами. Филиппыч сборную России даже возглавлял.
Хотя – нет. Одна деталь все же была. Пожалуй, по-настоящему «шайба» для меня началась, когда отец подарил фирменные канадские коньки. А купил их у соседа – Андрея Васильевича Старовойтова. Позже он возглавлял судейский корпус в нашей стране и ИИХФ, был одним из организаторов первой Суперсерии СССР – Канада.
Как раз тогда, в 1952 или 1953 годах, в «Динамо» открыли секцию шайбистов. Отец сказал: «Попробуй». И я записался. Меня сразу определили в центр. А на левый край, знаете, кого поставили? Витальку Давыдова! Он ведь начинал в нападении. Носился по всей площадке как угорелый.
Страшно мне новый хоккей понравился. Влюбился на всю жизнь.
- Вы увлеклись шайбой, потому что испытали канадскую забаву изнутри. Но как вышло, что массовый зритель сразу заболел заокеанской игрой?
- Но раньше-то все заболели футболом. А потом получилось так, что все его герои зимой переходили на лед – в русский хоккей, а позже – канадский. Якушин, Поставнин, Блинков, Трофимов, Бобров, Никаноров, Новиков, Зигмунд, братья Тарасовы, Чернышев… Можно долго перечислять. На футбол и хоккей ходили одни и те же болельщики.
Это было волшебное время. Мы, мальчишки, можно сказать, жили на Восточной трибуне стадиона «Динамо». Проникали туда всеми возможными способами: перелезали через забор, шли на таран, просили: «Дядя, проведи». А с трибун наслаждались игрой наших кумиров. И вовлечен в это был весь двор. У нас как тогда говорили: или спорт, или шпана и кончишь с финкой в груди.
Я, к слову, в одном классе с Сашкой Альметовым учился. Никто из нас тогда и подумать не мог, что он станет великим хоккеистом. Скромный был, хлипкий. Из культурной семьи. Но характер оказался что надо. Пошел в ЦСКА и быстро продвинулся там. В тройке с Александровым, которого я тоже с детства отлично знал. Голубей вместе гоняли.
- В начале 1950 года под Свердловском разбился самолет с командой ВВС. В СССР об авиакатастрофах сообщать было не принято. Когда и как вы узнали о трагедии?
- Опять же на стадионе. Поначалу, конечно, никто ничего не понял. Тем более что за ВВС по-прежнему играли Бобров, Шувалов, Виноградов, которые по разным причинам тогда не полетели на Урал. Но затем на трибунах стали шептаться: «А где Новиков, Зигмунд, Юрий Тарасов, Шульманис, Мелупс?..» Так через различные слухи и узнали, что команда ВВС разбилась, а Бобров не попал на рейс, потому что вроде как загулял и проспал.
- Откуда на заре хоккея в нашей стране вы брали форму, инвентарь?
- Кое-что в «Динамо» давали, а многое сами делали. Мне отец здорово помогал – мастер был на все руки. Клюшки – самой большой тогдашний дефицит. В «Динамо» одну на неделю выдавали. Но я знал способ, как разжиться, если что. Приходил с утра, просил: «Ну дайте клюшечку!». Днем тренер, как правило, принимал на грудь, а вечером я снова иду. Он, уже слегка навеселе: «На, забирай! Только отстань!»
- Как все-таки за восемь лет мы прошли путь от новичков до чемпионов мира 1954 года?
- Благодаря русскому хоккею. Катались все великолепно, игровики были изумительные. О физической подготовке вообще не говорю – сезон был круглогодичным: летом – футбол, зимой – хоккей. Надо было только привыкнуть к новым правилам, к маленькой коробке. Помогли латыши, которые играли в шайбу еще до войны. Плюс на многое открыл глаза приезд лучшего клуба Чехословакии ЛТЦ. Сборная Москвы по сумме матчей сыграла вничью и стало ясно, что вполне можем конкурировать даже с сильнейшими хоккеистами Европы.
У Боброва почему и в шайбе сразу все ладилось? Всеволод Михайлович использовал наработанные приемы и финты из русского хоккея! Особенно его знаменитый трюк с выбросом клюшки вперед, чем он дезориентировал соперников. А еще тем, что мог держать клюшку по ситуации то в одной, то в другой руке. Потому подобраться защитникам к шайбе было крайне сложно, Бобров постоянно прикрывал ее корпусом.
- Помните, как в 1954 году следили за нашим дебютным и одновременно – золотым чемпионатом мира?
- Конечно! От радио не отходил. И знаете, Вадим Синявский настолько блистательно вел репортажи, что у меня складывалось ощущение, будто я нахожусь на трибунах стокгольмского стадиона. А потом фото в газетах. Встреча с кубком чемпионов в Москве. Радостные Чернышев, Бобров в толпе восторженных болельщиков – эти моменты и сейчас стоят у меня перед глазами.
Что интересно, именно тогда я почувствовал в себе уверенность. Смотрел на наших звезд и хотел стать таким же. И я верил, что так и будет. Даже был убежден, что когда-то обязательно выиграю чемпионат мира.
Тем более что на одном фото я получился очень похожим на Всеволода Боброва. Кто-то это заметил и раструбил на всю округу. Как же я гордился сходством! Эту карточку носил всегда с собой.
Любопытный, к слову, факт о Боброве вспомнил. Неподтвержденный, правда, документально. Но продаю, за что купил. Слышал я тогда как-то, что шайба-то в СССР с Боброва и Якушина началась. Осенью 1945 года футболисты «Динамо» отправились в турне по Великобритании. Тренером был Якушин, а Боброва взяли из ЦДКА на усиление. Так вот, рядом с футбольным стадионом в Лондоне была арена с искусственным льдом. Напомню, в 1936 англичане выиграли Олимпийские игры. Основу их сборной составляли, правда, натурализованные канадцы. Но это неважно. Бобров и Якушин зашли на каток, увидели хоккей на маленькой коробке, который им очень понравился. Вернувшись в Москву, принялись всех трясти: «Давайте у нас канадский хоккей попробуем!». Тем более что он, в отличие, от русского входил в программу Зимних Олимпийских игр.
- Владимир Владимирович, у вас прекрасно складывалась хоккейная карьера. Зачем вам журналистское образование вдруг понадобилось?
- Да, я закончил институт физкультуры. Учился хорошо. Все мне нравилось. Однако прямо перед Олимпиадой 1964 года случилось несчастье. Я ехал туда на сто процентов, но за день до отъезда слег с аппендицитом и смотрел Игры по телевизору.
Выше я говорил о великом Синявском. А здесь меня покорили виртуозы слова и отличного настроения Николай Озеров и Ян Спарре. В своих репортажах они великолепно передавали атмосферу, царящую на стадионе, раскручивали, как сейчас говорят, наших звезд, ненавязчиво побуждали гордиться своей страной.
Все это меня так захватило, что жутко захотелось самому попробовать. Тем более что стали одолевать травмы и невольно стал задумываться: «А что же после хоккея?». Решил, что нужно учиться дальше. Отец и жена поддержали, и я поступил за заочный факультет журналистики МГУ. И не пожалел! Очень много читал – античную литературу, книги по истории русской журналистики и русской литературы. Сказочное время! Чрезвычайно многое для себя открыл, можно сказать, по-новому взглянул на жизнь.
- Но, в отличие, например, от Евгения Майорова, журналистом так и не стали…
- Хотя мог. Саша Иваницкий, с которым я учился в институте физкультуры, в начале 70-х возглавлял спортивную редакцию центрального телевидения. Он звал меня на ТВ. Но как раз тогда, в 1974 году, меня – в 34 года! - пригласил тренером и сразу в сборную Союза Борис Павлович Кулагин. Я выбрал хоккей. И опять не пожалел ни разу – судьба счастливого человека!
