Валерий Белоусов был немногословен. И душу свою нараспашку никому не открывал. Из наших коллег-журналистов по большому счету это удалось сделать лишь Юрию Голышаку. В память о замечательном тренере предлагаем вашему вниманию материал, опубликованный в журнале КХЛ «Горячий лед» четыре года назад, когда Валерий Белоусов был полон сил, жизненных и профессиональных планов….
ЭЛИКСИР ЖИЗНИ ВАЛЕРИЯ БЕЛОУСОВА
О нем отзываются в исключительно уважительном тоне коллеги-конкуренты, о нем тепло и благодарно вспоминают бывшие подопечные; он успешен — успешен настолько, что о разочарованиях, коих не избежать в этом ремесле, никто и не вспоминает. Однако публикаций о Валерии Белоусове днем с огнем не сыскать. А такая, со штрихами к портрету, возможно, и вообще первая за долгие годы.
— Даже не знаю, с чего начать... — смущался Белоусов после матча с «Югрой», где его команда отыграла четыре шайбы. Я б тоже не знал, если б в 62 года снова стал открытием чемпионата. Тренеры того поколения мало-помалу от больших дел отходят. Сергей Николаев сосредоточился на рыбалке, Сергей Михалев сильно утратил в жизнелюбии после нескольких месяцев работы с Радуловым, Геннадий Цыгуров то в Казахстане, то в «Ладе».
Только Белоусов отстреливается один за всех. Если не брать в расчет Владимира Крикунова, который и помоложе, да и совсем уж особенный человек. Крикунов будет работать до девяноста.
Когда-то существовала в нашей большой газете рубрика «Тренеры». Пригласили меня в Омск — поговорить с Белоусовым. Я прилетел. Чувствую: что-то не то. День прошел, другой, а на третий ошарашенные ребята из пресс-службы подошли:
— Это очень странно, но Валерий Константинович никаких интервью не хочет. Передумал. Сами удивляемся.
Белоусов тогда был в большом почете. И команда его рвала всех подряд. Я пожал плечами — и полетел в Москву...
***
Той же весной я прилетел в Омск снова — «Авангард», пройдя могучую «Магнитку» Дэйва Кинга, споткнулся в финале на Казани. Если память не изменяет.
Белоусов пригласил к себе в кабинет через полчаса после матча — говорил долго и душевно. Никаких нервов, ничего истошного. Милее человека не найти. Всякому корреспонденту на прощание пожал руку ободряюще. Будто это они проиграли финал, растеряв все, кроме чести.
Видно, это общая черта больших тренеров — поражения встряхивают. Делают больших тренеров приятнейшими из людей. Я общался с Константином Бесковым — знаю.
На Белоусове многие поставили крест — но тихо пенсионерствовать ему долго не пришлось. Да и не понравилось.
Встретились мы в прошлогоднем Челябинске, едва Валерия Константиновича назначили в «Трактор». Не так много людей, к которым шел на интервью со страхом...
Волновался я, отправляясь к Белоусову. Слишком хорошо помнил сорвавшуюся аудиенцию в Омске. Однако выяснилось, с некоторых пор Валерий Константинович встречает корреспондентов в своей тренерской анекдотами. Но я был словно под гипнозом — в смысл некоторых вдуматься не успевал. Стоял, разинув рот. Белоусов смотрел с недоумением: не повторить ли концовку?
Наверное, он решил — я тупой... С тех пор разговаривали мы довольно часто. Однажды начал с ним беседу как раз со стариковской темы. Ситуация требовала вкрадчивости — но я отчего-то скоблил своими вопросами тренерскую душу, словно железкой водил по стеклу. Имей за плечами столько побед, столько команд — вспыхнул бы. Но Белоусов только пожимал плечами. Обо всем этом думано-передумано.
Я говорил, что многие тренеры Белоусова списали, словно вчерашний день. Тот зачем- то менял одни очки на другие. Смотрел на меня поверх стекол. Переходил на «вы» и обратно на «ты».
— Я привык. У нас тренеров постоянно списывают.
— Но вы ведь не старик?
Белоусов усмехнулся:
— Вы посмотрите, какие у нас молодые орлы в команде. Разве с такими рядом постареешь? Для меня огромная радость — работать сегодня, чувствовать себя нужным человеком.
— Вам ведь 62?
— 62.
Не возраст. Я вспомнил, что к шестидесяти двум прилагается пенсионная книжка. И Геннадий Цыгуров, например, к этому моменту в свои шестьдесят отнесся серьезно.
— Даже не получал ее, пенсионную, — усмехнулся Белоусов и снял очки совсем. Я не удивился бы, если б отбросил взмахом руки. — Что, и пенсию не получаете? — поразился я. Кто-то мне о таком говорил: дескать, постеснялся пойти оформлять пенсию. Так и живет, не получая. Кажется, это был Михаил Боярский. Но хоккейные тренеры — люди практичные. Это вам не артисты. — Получаю, — не разочаровал меня Белоусов. — Жену за пенсионной книжкой отправил. Но вот не получилось из меня пенсионера. Когда губернатор пригласил принять «Трактор», раздумывал недолго.
***
Но время без работы после магнитогорской отставки потерянным не стало — Валерий Константинович вкусно рассказывает, как жил без хоккея. Так вкусно, что мне бы и возвращаться не захотелось. Рассказывает, как мечтал купить хоть клок земли — и купил-таки.
— Я с таким удовольствием копался в земле!
О-ох! Я представил Белоусова, копающего картошку. И перешептывающихся соседей у изгороди. Валерий Константинович в Челябинске — человек популярный.
— Это теперь мое хобби. Еще рыбу ловлю. Специально домик поставил в пятидесяти километрах от Челябинска на озере. Для меня сказка была, когда всей семьей в этом домике собирались — мы с женой, дочь, внучка... Я наслаждался этим временем. Еще и узнал на огороде, что силенки остались. Я обрадовался за хорошего человека. Расцвел. Будь я сам Валерием Белоусовым, сказал бы: какой же я старый, если всякий год медали выигрываю?
Пока я размышлял, он сказал слово в слово:
— Какой же я старый, если каждый год медали выигрываю? Обожаю работать с молодыми. Когда я в таком окружении, ни возраста не чувствую, ни головных болей. Мне болеть-то некогда. Очень хорошо помню, как справлял шестидесятилетие.
— Переживали?
— Конечно, переживал. Думал: елки-палки, а осталось-то чуть-чуть. Сейчас же все иначе. 62? Ну и хрен с ним. Вот был бы пенсионером — захирел бы. Видели б вы, как я огород свой перекопал! Жена поразилась!
***
Что Белоусов бывает разным, я знаю очень хорошо. Стоило в плей-офф пройти «Югру», Валерий Константинович замкнулся. После второго матча с «Ак Барсом», уходя со льда, закрыл ладонями лицо — переживания рвали душу.Выиграть-то выиграли — но чего стоило...
Кажется, нынешний плей-офф — самый важный в жизни. В самолет «Трактора» напрашиваются корреспонденты — Белоусов отказывает всем. Ладно, репортеры — просились в Ханты-Мансийск папа с мамой вратаря Гарнетта. Но услышал Майкл: никаких пап. Валерий Константинович против. Я просил о коротком интервью — и тот самый Белоусов, который готов был разговаривать ще недавно по полтора часа, сухо отказал. Обмерив меня равнодушными глазами. Я пожал плечами — нет так нет...
***
У Белоусова постоянно включен компьютер. Чего я, честно говоря, не ждал — думал, Валерий Константинович не знает, как тот включается.
— Ха! — посмеялся надо мной Белоусов. — Я не знаю, как он выключается. Целый день работает, постоянно в интернет заглядываю. Еще вот книжка — посмотрите.
Белоусов пододвинул ко мне истрепанный томик. Я взял в руки, подержал — ага, зачитанная. Действительно, в работе. Взглянул на обложку: «Хоккей. Теория и практика». Я усмехнулся — был уверен, что такие книжки должен писать сам Белоусов. Он мысли угадал, за книжку вступился:
— Она полезная! Посмотрите, сколько я наподчеркивал... Я посмотрел — так и есть, карандашиком и здесь и там. — С предисловием Павла Буре, — зачем-то уточнил Белоусов. — Век живи, век учись. Я пообещал. — Я вот что понять не могу, — стал совсем уж откровенным Валерий Константинович. — Зачем тренировать то, что не приближено к игре? Зачем раньше железо на льду ворочали, зачем через ворота прыгали? Я пожал плечами. Если уж Белоусов не понимает — мне куда?
***
Какой-то секрет он точно знает. Прошлогодний «Трактор» и нынешний — сравните. Небо и земля. Лучшее определение нынешней команде дал коллега Владимир Мозговой: «упругая». В точку!
А много ли новых игроков пришлось? И на первых ли ролях они были в своих клубах — Панов, Гарнетт, Антипов и Чистов? Помню, спрашивал Белоусова, только-только принявшего команду: кого, уважаемый Валерий Константинович, взяли бы к себе, если б позволили выбрать кого угодно? Думал, назовет Ягра, с которым работал. Или Илью Никулина.
Белоусов задумался — и дал ответ совсем неожиданный:
— Костю Панова вернул бы.
И вернул. Как только появилась возможность.
А Ягра в том нашем разговоре назвал четвертым. После затерявшегося в Канаде защитника Войнова и Евгения Скачкова. Про Ягра мы говорили не раз.
— Я поражался... — сказал однажды Белоусов. Я ждал какого угодно продолжения, но не такого: — Плечи — ничего особенного. Пресс не рельефный. Зато ножищи невероятно мощные, раскачанные. Я понять не мог: как он в джинсы-то влезает?
***
Обычно дела семейные для Белоусова — табу. Если будет говорить — полушепотом, не для печати. Но время от времени прорывает, когда совсем не ждешь. Такие разговоры живут в тебе, удостоенном откровенности, долго — и пусть Валерий Константинович хоть десять раз после отмахнется от интервью, останется для тебя отличным мужиком. За которого внутренне болеешь.
Рассказывал мне однажды, как всякий четверг после тренерских лекций Анатолия Тарасова мчался в аэропорт — и домой, в Челябинск. Жена ждала.
— Знаешь, как познакомились? Девочка ме- лочь на ладони считала, не хватало на что-то две копейки. «Вам добавить?» — «Не надо». Но я давно за ней наблюдал, знал, где искать, — она работала продавщицей. Пришел к ней однажды в магазин — якобы обувь померить. Вот уже сорок лет живем. Нехоккейные мечты у него простые и хорошие — заезжать почаще в Новоуральск. В Тагил, где 93-летняя теща. Пройтись по местам, где родился.
***
Я как-то спросил доброго моего товарища, генерального директора «Трактора» Владимира Кречина: главная селекционная удача Челябинска?
— Конечно, Белоусов, — поразился моей недогадливости Кречин. Я задумался — а ведь тогда вполне могли на смену тренеру Сидоренко пригласить какого-нибудь финна. Или канадца. Белоусов на матчи в те месяцы не ходил — копался себе в огороде да удил рыбу. Последнее его пришествие в Магнитогорск удачным не назовешь. Но вот поверили же в него в этом городе и теперь нарадоваться не мо- гут на свою команду. Такую упругую.
— Меня и до этого звали в «Трактор», — раскрыл секрет Белоусов. — Даже не звали, а прощупывали: может, консультантом? Нет, отвечаю. Консультантом не пойду. Да и некрасиво это было бы по отношению к тренеру, который работал. Консультант — всегда преемник. Я тогда ответил: «Пусть парень работает спокойно». А время прошло — пригласил лично губернатор. Начали работать. Первым делом проектор купили на базу, а то стоял какой-то крохотный телевизор. На нем игры разбирали. А сейчас экран во всю стену. Мне очень хотелось, чтоб получилось, — а то 13 лет скитался по стране. Теперь надо родному городу долг отдавать.
***
Сейчас у него все хорошо — и выглядит Валерий Белоусов именинником. И не скажешь, сколько боли пережито, как увольняли из Омска, например.
— Это был страшный удар для меня, — рассказывал Белоусов. — Губернатор сказал в интервью: то ли дергается глаз у Белоусова, то ли замылился... Я ждал плей-офф — и вдруг за пару дней до Нового года звонок от Бардина: «Ты уволен». Хотел от обиды тогда вообще завязать с профессией. Догадываюсь, почему меня убрали. Однажды не сдержался. Ненавижу, когда со мной жестко разговаривают, — сразу хочется встать и уйти. Губернатор позвонил: «Зачем по- ставил Соколова со СКА?» — «Вратари у меня, — отвечаю, — по очереди играют...» При счете 1:1 Кознев бросил от синей, шайба попала в щиток Соколову и залетела в ворота. В перерыве прибегает Потапов: «Меняй вратаря!» А я в ответ: «Может, вам планшетку дать? Идите, руководите». Это у Величкина была привычка — являться в раздевалку в перерыве, если проигрываем: «Вашу мать, как играете?!» Один раз ему сказал: «Геннадий Иваныч, выйди». В раздевалке я хозяин. Если интересно — приходи на разбор после матча. Такая вот история.
***
Лично мне очень хочется, чтоб Женя Кузнецов остался в Челябинске. Именно у этого тренера он будет расти и расти. Просто ин- тересно, до каких высот дорастет.
И этот тренер его не загонит, не заставит ходить в ногу. Я припомнил Белоусову фразу матери Алексея Черепанова: «Если б Белоусов остался в «Авангарде», сын был бы живой». — Был бы, точно, — кивнул Белоусов. — У меня ни один игрок даже не спился. Черепанов купил BMW, начал с девчонками гонять по ночам. Так я распорядился машину у него отобрать. И на базе поставил около Черепанова охранника — чтоб спать ложился вовремя, в 11.00. И за Кузнецовым так же слежу. Честно говоря, не могу понять, почему Черепанов умер, — здоровенный был парень...
***
Белоусов проскочил станцию с названием «Ак Барс» с таким проворством, какого и сам, должно быть, не ждал. В начале серии челябинский любимец Женя Кузнецов говорил: «Почему бы не совершить чудо сейчас?» Прошло несколько дней — и слова были совсем другие. Уже никто не считал победу над Казанью чудом. Рабочий момент — да. «Трактор» и Белоусов заставили Владимира Крикунова в первый день отпуска подбирать странные слова — прежде я полета мысли в этом направлении за Владимиром Васильевичем не замечал.
— Не я набирал эту команду, — сообщил Крикунов газетам. Белоусов, расцеловавшись с коллегой перед фотообъективами, уж думал о самом принципиальном для себе сопернике.
Когда-то Геннадий Цыгуров нахмурился, рассказывая мне про свою отставку из Омска:
— Не простил. И не прощу никогда.
Валерий Константинович в формулировках от природы деликатнее. Но и он, думаю, не простил. И не простит никогда.
***
«Авангарду» он все-таки проиграл. Не скажешь, что обидно, — Омск по весне смотрелся Великой Китайской стеной.Не обойти, не перелезть.
Команда Белоусова выжала из себя максимум — проигрывала самые важные матчи в одну шайбу. Чтобы говорить после, едва поднимая усталые глаза от пола: «Мы их давили-давили...»
А сам Валерий Константинович через пару дней стал тем самым милым человеком, ко- торого знаю. Милым и каким-то стеснительным. К интервью готов — с оговоркой: «Если это кому-то интересно». Голос его в трубке показался мне бодрым, и я предположил — у Белоусова все здорово. Валерий Константинович моему ходу мыслей ужаснулся:
— Да не так уж хорошо себя чувствую. Этот плей-офф выпил столько крови, что недельку точно буду себя в порядок приводить. Два дня вообще из дома не выходил, а сегодня похожу-похожу — прилягу. Потом снова — и опять прилягу, вздремну... Знаешь, что никуда тебе завтра не идти. Можно поваляться. И так хорошо от этих мыслей...
Ничего, подумал я. Он отдохнет, отлежится. И снова будет двигаться вперед, отдавая долги родному городу.
