— С Тихоновым вы подробно общались о тренерском ремесле. А с Майком Кинэном, который тренировал вас какое-то время в "Сент-Луисе"? Благо, сейчас есть такая возможность.
— Нет. За один короткий разговор систему работы тренера не поймёшь, а организовать более серьёзную встречу сложнее. Может, со временем к этому приду. Помню, задавали ему в "Сент-Луисе" вопрос: "Майк, а если бы ты был в России?" И это рассматривалось как не более чем шутка. Такое и представить было невозможно! Но я, в отличие от тех же Буре и Кравчука, очень мало с ним работал. Интересный человек. На гитаре играет, например, пёл в своё время по крайней мере хорошо – ребята рассказывали, что в клубах мог "зажигать". Заводной был. От полиции бегал в своё время.
— Каким образом?
— Это в "Чикаго" было. Ребята в "Сент-Луисе" рассказывали, что он выпивши был за рулём, его полиция остановила, а он – дёру. Они – за ним… Но опять же – со свечкой не стоял, за что купил, за то и продаю. Могут же и приукрасить.
— Правильно ли я понимаю, что ваша карьера в НХЛ пошла на спад после конфликта в раздевалке с Бретом Халлом, который на льду сказал вам: "Fucking Russian”, — а вы в случае повторения пообещали его под лёд зарыть?
— Это стало поводом, но не было причиной. А причина в том, что мне не удалось по-настоящему проявить себя и закрепиться в лиге. То играл, то не играл… В какой-то мере, может, был не готов к НХЛ. В том смысле, что у меня не было некоего смирения, когда надо было перетерпеть перестройку на новый хоккей. А у меня было самомнение: ну
Капитан сборной России Виталий Прохоров
как же так, олимпийский чемпион, чего от меня тут требуют? Совершенно другая страна, игра, правила.
— При том что по стилю вы, считаю, подходили под НХЛ. Не были легковесным, не чурались силовой борьбы.
— Подходил, но не подошёл. (Смеётся). Но для жизненного опыта это было огромной школой. А Брет был звездой и имел очень сильное влияние на тренеров и менеджмент.
— Пойдя на конфликт с ним, вы не рассчитали своего удельного веса в команде?
— Конечно. В Евангелии Иисус Христос говорит: "Прежде чем воевать, вы о своей силе подумайте". Хватит ли у вас сил, чтобы завязывать войну. Не то чтобы я жалею сейчас о той ситуации. Наоборот, уважаю себя за то, что мне хватило сил постоять за себя при всей команде. Сейчас, кстати, с Бретом у нас всё нормально.
— А как он тогда отреагировал?
— Он просто начал действовать. И меня на следующий же день отправили в фарм-клуб. Видимо, пошёл к начальству жаловаться и поставил вопрос: "Или я, или он". А исход в этом случае был ясен. Неслыханное дело – звезду обидели, да ещё и при всех! Такого там не бывало. Правда, вскоре меня вернули. Мы разобрались с Бретом, и сезон я заканчивал в "Сент-Луисе".
— И как разобрались?
— Подошёл к нему и сказал: "Не трожь меня". А он меня послал. (Смеётся). Такое вот объяснение. Увиделись через 15 лет, когда в сентябре 2012-го была серия ветеранских матчей, посвящённых юбилею Суперсерии-72. Обнялись, сразу узнали друг друга. Я даже удивился, что он меня узнал. А Брет сразу подошёл, очень хорошо пообщались. Обсудили, как жизнь у каждого сложилась. Он жаловался, что пришлось уйти с поста помощника генменеджера "Далласа", поскольку его подставили, без его ведома убрав из команды одного человека. Сейчас Халл в "Сент-Луисе" работает. Люди должны прощать, и хорошо, что мы не остались врагами.
— К русским Халл сейчас, думаю, относится совсем иначе, с учётом того, что жизнь свела его в тройке "Детройта" с молодым Дацюком, который продлил его бомбардирскую жизнь. А "красные крылья" в тот год выиграли Кубок Стэнли.
— А может, Халл сам и выбрал Дацюка себе в партнёры. У него есть чувство, с кем лучше играть. И он с его авторитетом мог попросить тренеров, чтобы попробовали Пашу с ним в звене. Гениальный хоккеист! Или Овечкин – его игра может нравиться или нет, но она вызывает восхищение. Как и игра Дацюка, Малкина, братьев Сединов, Ковальчука. А как не радоваться, глядя на шедевры Радулова? Вопрос характера уже другой. Говорю об игре.
— Ваше отношение к возвращению в Россию Ковальчука?
— Двоякое. Я же не знаю основных лейтмотивов, как и реальной ситуации с финансами в "Нью-Джерси", откуда Илюху отпустили легко. Или слишком много предложили здесь, что на этом этапе карьеры нельзя было отказаться? Не мне говорить, правильно он сделал или нет. Время рассудит. Хочется только, чтобы этот шаг принёс ему пользу, не навредил как личности.
— Как относитесь к тому, что именно Дацюка назначили капитаном в Сочи?
— Единственный вопрос в том, что он до сих пор ни разу не был капитаном. Как он понесёт на себе этот груз? Кого-то это вдохновляет, а кого-то, наоборот, прибивает.
— Жалеете, что ваша карьера в НХЛ получилась такой недолгой?
— На тот момент жалел. Но теперь понимаю, что это был этап в моей жизни, который нужно было пройти. Как и то, что произошло после, а это было для меня падение. До "Сент-Луиса" я поднимался по карьерной лестнице, а затем пошёл вниз. И вместо того, чтобы найти гармонию внутри себя, отреагировал на это очень болезненно.
Теперь понимаю, что можно отчего-то очень сильно расстроиться и уже не подняться. И просто прийти к смерти. Беру крайность, конечно, но загнать
Президент МОК Хуан Антонио Самаранч вручает Виталию Прохорову золотую олимпийскую медаль. 1992 год
себя в депрессию на самом деле не так сложно. А дальше может сложиться как угодно. Вплоть до…
— С вами такое могло произойти?
— Конечно, могло, уже после того, как закончил карьеру. И я в какой-то момент решил это остановить, уехав на два года в монастырь на Валаам. После НХЛ тоже было тяжело – я восстановился, год вообще отдохнул от хоккея, вернулся в "Спартак" и в сборную и даже поехал на чемпионат мира 1998 года в роли её капитана.
— В Нагано не было шансов попасть?
— ФХР тогда решила, что вся команда будет из НХЛ. Но тот сезон у меня получился хорошим. А когда через несколько лет ушёл из хоккея, началось по новой. Сначала работал в строительной компании – в какой-то момент не понравилось, и пришлось опять пройти через период в жизни, когда нужно было кардинально что-то менять. И я поехал в монастырь.
Не предлагаю всем идти таким путём, у каждого он свой. Но мне это очень помогло. В том, что остался жив, что восстановилась моя семья. Что в здравом уме, что могу работать и заниматься делом, в котором я всю жизнь. Что меня не обманешь, я в теме. Что могу продолжать играть в хоккей как ветеран, коньки на гвозде не висят. После всех моих приключений относишься ко всему этому не как к чему-то естественному, а благодаришь за это Бога и судьбу. То, что я через всё это прошёл, наверное, благодаря моей вере во Всевышнего.
— Илья Брызгалов говорил, что вы были верующим, ещё играя в конце карьеры в "Ладе".
— На тот момент я только был на пути к этому. Сейчас черпаю знания не только в моей вере – православии, христианстве, — но и в буддизме, и в индуизме. Везде есть что-то, что может сделать меня глубже. Это всё и дало мне большую силу, чтобы остаться живым. При том что у меня были некие болячки, которые могли со мной просто покончить. Не буду их называть, но их больше нет. Воздалось за веру.
— Ваши юные хоккеисты знают о валаамском этапе вашей жизни?
— Они обо мне очень многое знают – сейчас у всех есть Интернет. Правда, некоторые не знают, где я играл. (Усмехается). Мои ребята из Подольска, конечно, в курсе, что в "Спартаке". А кого из других команд в сборную приглашают, у них сомнения. Одна говорят: "В ЦСКА", — другие возражают: "Нет, в "Динамо"… Но даже те, кто знает про Валаам, не спрашивают об этом. Для молодых-то всегда важно то, что здесь и сейчас.
— С тех пор туда, кстати, не приезжали?
— Приезжал в гости. Но последние два года не заезжал. Будет возможность – обязательно поеду. Мы очень сдружились с некоторыми монахами, они, приезжая в Москву, останавливаются у меня дома. Никогда не забуду это время.
Тогда ко мне в гости приезжал сын, и на него это очень подействовало. Вот он ездит туда каждый год. Летом по неделе
Виталий Прохоров в сборной ветеранов России
обязательно проводит там. Сознание у него здорово поменялось, после Валаама в нём больше стало дисциплины. Он ещё круче, чем я, работал в поле, рубил дрова… Как молодого, его заставляли ещё больше делать.
— Бороду, как у Льва Толстого, с тех пор вы не отращивали?
(Смеётся) – Нет. Зачем юных хоккеистов пугать?
— После того как вы видели, сколько там монахи работают, причём совершенно бесплатно…
— Во славу Божию…
— …не трудно смотреть на хоккеистов, которые получают миллионные контракты благодаря лимиту на легионеров в КХЛ, ещё ничего не сделав, и это перекашивает их сознание?
— Оно реально перекашивается, потому что деньги – это серьёзное испытание. Когда ты не испытываешь отказа в чём-либо, то стремление и мотивация могут пропасть. Очень трудно сказать себе: "Финансы – это тот инструмент, который обезопасит моё существование в будущем. А сейчас мне важно другое – жизнь в хоккее. Я должен преодолевать себя в хоккее каждый день. Я не должен заснуть".
А большие деньги могут усыпить бдительность. Это искушение, с которым надо бороться. Нет, это неплохо, большие деньги, это свобода. Счастье и в деньгах тоже. Но для многих молодых ребят они становятся камнем преткновения.