Сочинение «Как я провел отпуск» у Александра Кучерявенко вышло бы насыщенным. В апреле центрфорвард СКА продлил соглашение с клубом, где отыграл семь сезонов, еще на два года. А вернувшись в Петербург после майского отдыха, взялся за непростую процедуру ремонта.
Помимо квартиры 15-й номер ремонтировал зубы. В перерывах между встречами со стоматологами и строителями посещал тренажерный зал. «Надо держать себя в тонусе даже во время отпуска», — утверждает он.
Не обделял вниманием и заехавших погостить в съемное жилище родственников.
— Арендовал вот жилплощадь на время ремонта, — поясняет Александр. — До нашей квартиры минут пять пешком. Удобно, быстро…
Морской проспект Крестовского острова — место тихое и безлюдное. Редкие ноги пройдут по тротуару элитного района.
— Женя Плющенко — мой сосед, — кивает он в сторону четырехэтажного строения. — Только я снимаю, а он здесь живет.
Мы расположились на лавочке, накрытой, словно огромными зонтами, кронами деревьев. Периодически поглядывали на небо. Туча в итоге прошла стороной, а беседа о хоккее немного добавляла ледку под палящим солнцем.
— Александр, если бы не продлили контракт со СКА еще на два года, взялись бы за ремонт?
— Отступать некуда. Из Белгорода я выписался, прописался здесь и уезжать не планирую. В России лучшее место для проживания, чем Питер, сложно найти.
— А в Питере сложно найти место тише Крестовского…
— Мне в том числе спокойствием этот район понравился. К тому же до центра близко. Метро рядом. Все замечательно.
— Покопаться в машине, чтобы «переключить мозги», — не ваше?
— Не-а. Никогда не был автоманьяком. Машина просто удобное средство передвижения.
— Это если не отечественная. Помимо ремонта лето дорого хоккеисту тем, что он может ежедневно видеть семью.
— Конечно, находишь пару часиков, чтобы в зал сходить. А все остальное время отдаешь на откуп жене, детям, родителям…
— …и ремонту…
— С ним на размеренные прогулки время резко сокращается. Постоянно какие-то вопросы вылезают.
— Как смеялся один наш товарищ: хотел залатать трещину в потолке — сделал капитальный ремонт…
— Вот-вот. Еще срок действия загранника истек, надо было идти переоформлять. А вместе с ним визы делать. Казалось бы, ничего сложного. Но попробуй в наших очередях посидеть да потолкаться…
— В очередях узнают?
— Меня-то с чего? Разве что по отсутствию передних зубов могут догадаться, что хоккеист.
— Где, кстати, потеряли?
— Ежов помог. В феврале на тренировке клюшкой зарядил. Швы долго отходят — три месяца. Заживут — буду вставлять имплантаты.
— Илья — уникальный для хмурых российских широт парень. Добрый, улыбчивый, хотя и по зубам попадает порой…
— Еж когда из Канады в ХК ВМФ перешел, мы с Антоном Королевым первыми к нему подошли. Разговорились, а у него акцент жуткий. Слова коверкает. Понимаем через раз. Но чувствовали, какие от парня исходили позитив и доброта. Таких людей еще поискать… Я, по крайней мере, очень редко встречал. Счастье, что мы с ним дружим. И не просто дружим, а дружим семьями.
— Желание пошутить за шесть лет в системе СКА у него не остыло?
— Такой же позитивный весельчак, способный разрядить атмосферу. Илья все делает на спор. Может приколоться по-доброму. Все эти американские штуки.
— Из серии «пена в ботинках»?
— Типа того. Или прибить что-то к чему-то. Постоянно выдумывает.
— Достойная замена Каспарайтису.
— Дарюс словами еще брал, прибаутками. Да и в целом юмор у него пожестче. Еж лояльнее. Может рассмешить, рассказывая какую-то заурядную историю.
— Это как?
— Сейчас, конечно, нет такого. А раньше, бывало, путал или забывал слова. Сидим, помню, в ресторане. Официант подходит: «Чего изволите?» Илья с серьезным лицом: «Спержу!» Хотел он, понятное дело, спаржу.
— Смешно.
— Мы тоже смеялись по-доброму. Ежов не обижался. А люди все удивлялись: «Вроде русский парень…» Не объяснишь же каждому, что с детства много лет прожил в Канаде.
— Установки Юрия Леонова в ВМФ он понимал?
— Понимал, наверное. Не скажу, конечно, на сколько процентов. Юрий Владимирович — сам приколист еще тот. Постоянно над Илюхой подтрунивал. Для команды их взаимоотношения хорошей разрядкой были.
— У вас тоже биография любопытная. При том что родились на Белгородчине, ХК «Белгород» в вашем «резюме» мы не нашли…
— А его и не имелось. Со льдом в Белгороде вообще было негусто: два месяца в году в крытом помещении плюс месяц на улице, когда погода позволяла «подморозить» площадку. Хотя занимались вроде как в хоккейной секции…
— Как с такими перерывами чему-то научиться?
— Тренер очень хороший попался — Борис Борисович Волков. Он не давал нам шайбу, не заставлял разыгрывать большинство. Просто учил нас кататься. Кататься и возиться с шайбой.
— Погодите… Учил возиться с шайбой без шайбы?!
— Это был не хоккей, не игра, но и не дурачество. Мы только катались, совершая разного рода перевороты. Пару раз нас возили в Харьков к тренеру Ивану Правилову. У него хорошая школа была — «Дружба-78». Дайнюс Зубрус оттуда. В сутки две трехчасовые тренировки проводили. И так каждый день.
— Четвертая часть суток на льду…
— Было непросто. Когда Бориса Борисовича пригласили в «Русь», он взял с собой в Москву четверых. В том числе меня.
— К многомиллионной Москве после 400-тысячного Белгорода привыкали долго?
— Нам некогда было по сторонам оглядываться. Жили, как зомби: кроме тренировок и школы, ничего не видели. Все четко по времени — обед, душ, сон… Да и в Белгороде я не так уж много времени проводил — сплошь разъезды.
— Мы вот знаем, что в Суперлиге вы дебютировали достаточно рано.
— В 17 лет. Шел знаменитый локаутный сезон — 2004/05. К нам тогда все звезды съехались: Ягр, Гончар, Лекавалье. И вот в марте «Спартак» заявляет меня за основную команду.
— На дерби с «Динамо».
— Да. А там все — Дацюк, Марков, Афиногенов…
— Серьезно…
— Играли, кстати, в «Сетуни». С «Лужниками» что-то не в порядке было. И вот нас троих «масочников» — Игоря Мусатова, Сашу Романовского и меня — выпускают против будущих чемпионов. На той половине поля — Александр Ждан, Виталий Еремеев…
— Коньки затряслись?
— Тренеры успокоили. Сергей Михайлович Шепелев перед игрой подошел: «От тебя никто не требует чего-то сверхъестественного. Играй как умеешь. Не накручивай себя». Романовскому с Мусатовым полегче было. Оба до этого несколько матчей в Суперлиге провели. Саша даже шайбу, кажется, забросил.
— И вот вы выходите на свое первое вбрасывание на высшем уровне…
— Как сейчас помню: против Вадима Шахрайчука. А у него клюшка длиннющая. Рядом Самсонов стоит. И мы напротив, «масочники»… Вбрасывание я, кстати, выиграл. А шайбу отыскать не могу. Все тело затекло, голова не работает: не знаю, что делать, куда бежать. Стали метать снаряд по бортам. Проброс, еще проброс… Раза три пробросились с перепугу.
— Но Самсонову все же забить позволили…
— Да, его первую шайбу в сезоне. У него по ходу чемпионата какие-то терки с Владимиром Крикуновым возникали. Все не понимал, как тренироваться. Но к матчу со «Спартаком», видимо, понял. Мы 0:3 проиграли. Третий гол пропустили от Овечкина. По броскам у «Динамо» было какое-то двойное преимущество (34:18. — «Спорт День за Днем»).
— В СКА вы перешли из «Салавата» в декабре 2007-го. А через четыре месяца уфимцы стали чемпионами. Обидно, наверное…
— Нет. За это время я только две игры за «основу» провел. Зачастую выходил за второй состав (16 матчей) или сидел в запасе. В Уфе собрали команду под чемпионство. 20-летнему парню места не находилось. Даже останься я там, чемпионом себя едва ли ощутил бы. В запасе чемпионами не становятся.
— Вы стали инициатором перехода?
— Совместное решение. Для поддержания формы мне предложили съездить на месяц в Высшую лигу. Я отказался и стал искать новый клуб. В СКА мог оказаться и в ноябре, но «Салават» решил направить меня в «Торос». Отыграл там до декабря и только после этого смог перебраться в Питер.
— Помнится, сразу по приезде вы дословно заявили прессе: «Не факт, что уфимская команда будет бороться за золото. На то есть свои причины, но я пока говорить о них не готов».
— Не мог я такого сказать. По сплоченности «юлаевцы» были одной из лучших команд в моей карьере. Чуть ли не каждый день с семьями собирались, детям что-то постоянно придумывали.
— Происки журналистов?
— Возможно. Помню, кстати, перед игрой СКА — «Салават» якобы с моих слов нелестно написали про Сергея Михалева. Дескать, и тренер он никудышный, и человек так себе… А я и близко ничего подобного не произносил.
— Разборки были?
— Нет. Просто попросили быть осторожнее. Слова ведь по-разному можно интерпретировать.
— Уже в тот момент у СКА имелся состав с претензией — Бут, Горовиков, Кознев, Немировски, Сушинский, Ханнула, Швидкий, Юханссон. Тоже немудрено затеряться.
— Любопытно, кстати, что в момент моего перехода «Салават» шел первым в сводной таблице, а СКА — вторым.
— Получается, вас обменяли в стан прямого конкурента…
— И согласно договоренности, до конца «регулярки» я не имел права играть против Уфы. Только в плей-офф. Но там наши пути, к сожалению, не пересеклись. Мой уфимский этап карьеры, в принципе, неплохо стартовал. В первый сезон бронзу взяли. Была своя компания — общался с ребятами из молодежной сборной. А в Питере — новый коллектив, переезд в середине сезона, когда состав уже укомплектован. Было волнительно и немного страшновато. Мысли разные крутились…
— Например?
— «Найдется ли мне место?», «Что, если не впишусь?..», «Вдруг после завершения сезона опять искать команду?..» В СКА я приехал после месяца в «вышке». Был молодой, одинокий. Даже не представлял, как все может сложиться. Меньше всего хотелось стать хоккеистом, по два-три раза за сезон меняющим команду, а потом оказывающимся в Высшей лиге. Или еще хуже: ехать туда на сборы с пробным контрактом.
— Кто не давал скиснуть?
— Агент поддерживал. Станислав Романов.
— Тот, что за «Динамо» при Билялетдинове играл…
— Он самый. Игорь Макаров помогал. Друзья звонили: «Тренируйся больше, не вздумай вешать нос». Нужно было сразу ловить ритм и доказывать. Времени на раскачку на этом уровне нет.
— И вы, что называется, проявили бойцовский характер…
— Наследство белгородского детства — без характера пропадешь. Если хотел, чтобы спорт стал твоей профессией и жизнью, нужно было зубами вгрызаться в реализацию мечты. Тогда все непросто было, и все были непростыми.
— Родители чем занимались?
— Папа умер, когда мне было 17. С мамой к тому моменту они давно развелись. Она тащила на себе двоих детей. Работала на «Энергомаше». Была и крановщицей, и бухгалтером.
— У вас брат?
— Да, старше меня на четыре года. Нас в хоккей одновременно отдали, но у Сергея не пошло. Сейчас к спорту он отношения не имеет. Занимается малым бизнесом. Живет в деревне, помогает бабушке. Она там одна осталась.
— В нынешнем СКА вы единственный, кто начинает с командой аж восьмой кряду сезон. Можно сказать, главный ветеран…
— Хотя за это время мог неоднократно сменить команду…
— А поподробнее…
— В сезоне-2009/10, когда то и дело оказывался в ХК ВМФ, шли разговоры, что Барри Смит отправит меня в «Ладу». В Тольятти как раз начались проблемы с финансированием, команда пропадала. И нас со Славкой Солодухиным и Антоном Королевым могли направить туда в качестве «гуманитарной помощи». Это был бы не обмен, а помощь с опцией возврата.
— Какие интересные формулировки…
— Второй раз мог покинуть СКА через год. Тогда в Питере мощная по именам команда подобралась: Набоков, Гребешков, Афиногенов, Яшин, Вейнхандль с Мортенссоном. Под конец сезона перед нами с Димой Шитиковым встал выбор: либо едем в Новокузнецк, худшую команду того сезона, доигрывать 7–10 матчей «регулярки», либо в ХК ВМФ.
— Выбрали «флот».
— Ехать в «Кузню» не имело смысла. Команда пролетала мимо плей-офф. Соответственно, после окончания гладкого чемпионата два месяца просто бы тренировались. А с ВМФ мы пробились в кубковую зону, дошли до второго раунда. После этого разговоры об обменах вроде утихли.
— А как же «Спартак»? Вас, кажется, в 2009-м предлагали в качестве компенсации за Валерия Покровского…
— Что-то такое было, но припоминаю, если честно, с трудом… Если ничего не путаю, перед этим я только-только залечил голеностоп и никак не мог пробиться в «основу». Дошло до того, что Смит играл в трех центральных, а меня все не заявлял.
— Обидно.
— Причем меня спрашивают: «Готов?» — «Да», — отвечаю. Смотрю заявку — опять вне игры. Почему — не пойму. А после травмы нельзя засиживаться. Вот агент и начал вести работу. Предлагал варианты. Тот сезон вообще нервно сложился. В сентябре провел за СКА три матча и до 1 ноября не играл. Слухов об обмене за это время пронеслось немало. Благо все они так и остались слухами.
— Вас часто называют «рабочей лошадкой» в СКА. Обижаетесь?
— А чего обижаться? Во-первых, лошадь — символ клуба. Во-вторых, быть работягой не каждому дано. И на тебя в этой роли рассчитывают. Понятно, что забрасывать и ассистировать куда приятнее, чем совершать мало заметные широкому кругу лиц функции.
— Не боги, как говорится, горшки обжигают…
— На самом деле когда ты заходишь в раздевалку и понимаешь, что половина из сидящих рядом без раздумий бросится под шайбу, будет блокировать броски, играть «в тело», что эти ребята не испугаются силовой борьбы и в любой момент готовы постоять за товарища. Это тоже особые ощущения. Звезды, кстати, вкалывают не меньше, а может, даже больше остальных. Просто существует фактор таланта, удачи, веры в себя…
— Вас Сергей Гимаев часто хвалит. Говорит: «У игроков СКА завышенная самооценка и контракты, которых они близко не стоят. Пашет только Кучерявенко. Как результат — лучшая полезность среди форвардов».
— Не думаю, что ребята в СКА не отрабатывают зарплату. Хоккей — командный вид спорта. Выкладываются и стремятся расти все. Независимо от возраста, статуса и регалий. Равнодушия и величия в нашей команде нет. А то, что Сергей Наильевич хвалит… Наверное, любит меня. Привет ему, кстати, большой!
