Сафронов: игра защитника в Канаде очень проста.

— За те полтора года, что вы поиграли в Новосибирске, у вас сложился имидж общительного и открытого человека. Это врождённое качество или приобретённое, скажем, в Северной Америке?
— Я думаю, что и то и другое. И в школе общался, и в семье — гости к нам всегда приходили. Что касается Северной Америки, то, когда я уехал, с нашей действительностью был серьёзный контраст. В 2000 году в России всё-таки многое было по-другому, не как сейчас. Интервью были редкостью, интереса со стороны прессы практически не было. Другое дело НХЛ, где игроков готовят к общению с журналистами, начиная с юниорских лиг, там это своего рода образ жизни.

— Доводилось слышать, что в НХЛ распространены специальные собрания с пресс-службами, когда перед сезоном работники клуба дают инструкции игрокам, как общаться.
— У меня такого не было. Думаю, что и мы, игроки, должны понимать, да и корреспонденты не будут задавать какие-то слишком провокационные вопросы, ведь так (смеётся)? Я, по крайней мере, с таким не сталкивался.

— Многие и не общаются с прессой, потому что когда-то обожглись на недобросовестных журналистах…
— Да наверняка. Я много слышал о ситуациях, когда те или иные игроки не общались с прессой, особенно в плей-офф. Но зачастую это не желание игроков, а указание клубного руководства.

— В последние годы молодые русские ребята уезжают за океан перед драфтом, чтобы получить более высокий номер. Вы же отправились в "Квебек”, после того как "Финикс” выбрал вас в первом раунде.
— Понимаете, в то время я начинал играть в Питере за основную команду. Ну как играть? Меня переодевали как молодого игрока, и я проводил пару смен за игру. Просто очень удачно совпало, что я попал в молодёжную сборную, с которой удалось выиграть чемпионат мира, будучи на два года моложе большинства партнёров по той команде. У меня было два варианта продолжения карьеры – меня звали в "Динамо”, где тренером был Билялетдинов, и в "Финикс”, где сразу после драфта мне предложили контракт. Когда я подписал контракт с "Койотс”, уже они мне говорили, что делать. Посмотрев на меня в тренировочном лагере, они решили, что в плане адаптации мне должен пойти на пользу сезон в юниорской лиге. В принципе, тот год выдался для меня успешным – удалось сыграть на Матче звёзд, а в конце сезона ещё вручили приз лучшему защитнику-новичку. К слову, в "Квебеке” довелось сыграть с новичком "Сибири” Кристианом Кудрочем, мы тогда с ним были единственными европейцами в команде.

— Вы ведь с ним играли не только в "Квебеке”, но и пересеклись, когда выступали в АХЛ за "Спрингфилд”.
— Так получилось, что я на следующий год играл в АХЛ за "Спрингфилд”, и он был фарм-клубом не только для моего "Финикса”, но и для "Тампы”, которой и принадлежал Кудроч. Чисто внешне он нисколько не изменился! Даже в 18 лет он точно так же выглядел, был уже состоявшимся игроком. Не знаю как сейчас, но раньше он был жестким, агрессивным защитником с очень сильным броском. Для своих габаритов достаточно резкий и быстрый.

— Когда вы приехали в Квебек, "Нордикс” уже не существовало. "Рэмпартс” были единственной командой в городе?
— Всё было немного не так. Действительно, "Нордикс” уже несколько лет как переехали в Колорадо, но помимо нас ещё был "Квебек Ситаделлс” – фарм-клуб "Монреаля”. Самое же интересное, что, несмотря на наличие команды в АХЛ, на нас приходило больше зрителей, а полная 15-тысячная арена на играх плей-офф – это действительно впечатляет!

— "Хоккейность" Квебека и в целом Канады – это только плюс или у этого сумасшедшего ажиотажа есть и обратная сторона?
— Конечно, плюс. Понимаете, в Канаде хоккей – это хорошо выстроенная система. Юниорские лиги, АХЛ – везде всё на высоком уровне, выстроено по образу и подобию НХЛ, будто её уменьшенные копии. Для вчерашнего юниора попадание в команду НХЛ не становится стрессом, ко многим нюансам он уже подготовлен, и остаётся лишь выйти на новый уровень игры.

— Когда уезжали, знали английский язык?
— Дело в том, что у меня бабушка учитель английского языка, и я знал его с раннего детства. К тому же, Санкт-Петербург – это такой город, где и Финляндия совсем близко, и Швеция недалеко. И когда мы ездили с детскими командами на соревнования в другие страны, так получалось, что, кроме меня, английский никто не знал.
— В "Сибири”, наверное, тоже выступаете в роли переводчика для иностранцев?
— Да, есть такое. При этом у нас в клубе есть работники, которые знают английский язык и помогают иностранцам в каких-то бытовых вопросах. Но я с иностранцами общаюсь ещё и потому, что мне самому интересно знакомиться с новыми людьми, да и хорошая тренировка, чтобы уровень языка поддерживать.

— Помогало то, что вы в Северной Америке оказывались в одной команде с русскими? В "Милуоки” вы пересекались с Шишкановым, Платоновым, в "Атланте” с Ковальчуком, Буцаевым и Козловым…
— Разумеется. Как-то так складывалось, что почти во всех командах, где я играл, были русские ребята. В "Спрингфилде”, к примеру, был Дима Афанасенков. Разве что в "Квебеке” я был один русский, а уже потом за "Рэмпартс” играли и Шишканов, и Радулов, и вот совсем недавно Григоренко. Вообще, раньше в АХЛ много было наших парней, и когда приезжали другие команды, где есть русские, мы всегда ходили вместе поужинать перед игрой или после.

— Разные эмоции испытывали, когда в 18 лет уезжали из Петербурга и когда пришлось уйти из СКА два года назад?
— Когда я был молодой, мне всё было интересно, новые впечатления. Тогда не было ещё какой-то ностальгии. А вот когда уже вернулся в СКА, провёл там пять лет, было понимание, что я дома, всё идёт своим чередом. Откровенно говоря, никуда уже уезжать не хотелось. Но вы же понимаете, что наша хоккейная жизнь непредсказуема и не всё от нас зависит. Но мне и в Новосибирске всё нравится, а особенно – болельщики! Здесь настолько мощная поддержка, что дополнительные силы появляются сами собой.

— Как так получилось, что за "Финикс”, который вас задрафтовал, вам удалось провести всего один матч?
— Сначала всё было нормально, на меня рассчитывали. Но "Финикс” провёл крайне неудачный сезон, и у них сменилось всё руководство – от генерального менеджера до тренера. Так получилось, что новые люди, которые пришли в "Финикс”, на меня не рассчитывали. Быть может, и я где-то не показывал того, что они от меня ждали. Хотя за фарм-клуб я играл достаточно удачно, набирал очки. Не могу сказать сейчас, что именно мне помешало закрепиться в НХЛ. Как раз по фармам у меня карьера сложилась удачно, чего только стоят два Кубка Колдера за четыре года.

— Как вы считаете, всем ли русским защитникам стоит совершить путешествие через Атлантику?
— Безусловно, стоит! Вообще же игра защитника в Канаде очень проста. Выбросил шайбу по стеклу, жёстко встретил, зарядил от синей линии – вот и всё. Там меньше площадки, меньше времени на принятие решений, а значит всё нужно делать быстрее. Опыт североамериканского хоккея всегда пригодится, да и даже европейские лиги могут дать что-то полезное. Кудроч, к примеру, рассказывал, что на его взгляд финская СМ-лига сегодня находится на очень высоком уровне.

— Ваш партнёр по паре защитников "Сибири” Никита Зайцев уже два года подряд ездит в тренировочный лагерь к Гэри Робертсу. Что это даёт Никите, замечаете ли какие-то изменения?
— В прошлом году он приехал после лагеря сильно подкачавшись, набрал массу. Но самое главное даже не это, а то, что он там пропитался профессионализмом, прочувствовал на себе несколько другой подход к хоккею. Ребята, которые ездят к Робертсу, работают по этим программам с 15 лет, а уже в 19-20 лет становятся лидерами своих клубов. Там всё учитывается – и питание, и упражнения все настроены непосредственно на хоккей, даже в тренажёрном зале. Никите очень нравится, и, я думаю, следующим летом ещё несколько наших молодых ребят поедут в лагерь.

— Вы как партнёр по пятёрке и один из самых опытных игроков "Сибири” что-то подсказываете Зайцеву?
— Бывает, конечно. Разбираем прошедшие матчи, что можно изменить, как улучшить нашу игру.
— На протяжении всей карьеры есть такое, что вы больше общаетесь с теми игроками, с кем выходите вместе на лёд?
— Лично я стараюсь со всеми ребятами нормально общаться. Хоккей – командный вид спорта, и много зависит от микроклимата, так что неправильно делиться по парам или группировкам.

— Если не секрет, с кем живёте в одном номере не выездах?
— В прошлом году жил со своим старым знакомым Тимофеем Шишкановым. После того как он уехал в Мытищи, была возможность жить одному, и я ей пользовался. Сейчас же с Батыршиным на базе живём.

— В НХЛ после 600 проведённых матчей игрокам даётся право жить одному в номере. В России ничего подобного нет?
— Я знаю, что такой пункт можно включить в контракт. Но у меня такого пункта нет, а в прошлом году были свободные номера, и можно было пожить одному. Для меня это не существенно, тем более одному скучно, а с соседом по номеру можно те же матчи обсудить.

— Победный чемпионат мира среди молодёжи остался в памяти или уже начинают стираться воспоминания?
— Осталось много ярких моментов в памяти. Было много хороших ребят, ярких игроков: Макс Афиногенов или Вишневский, с которым я на МЧМ-99 весь турнир отыграл в одной паре, а его признали лучшим защитником. Команда была очень сильная индивидуально и по духу, а та победа запомнилась ещё и тем, что до этого молодёжная сборная России много лет не могла выиграть золото. Правда, мы неважно начали – первый матч проиграли шведам (2:4), но потом втянулись и решающий матч – это нечто! Виннипег, шум, грохот, ничего не слышно, все в белых майках. Я, к тому же, был на льду, когда Чубаров забил победный гол в овертайме! На следующий день "Спорт-экспресс” вышел с большой нашей фотографией на первой полосе. Такое не забывается…

— Вы со своими партнёрами по той, золотой команде поддерживаете отношения?
— Вот, скажем, с новичком "Сибири” Андреем Никитенко мы были партнёрами по "молодёжке”, но в клубах нигде до этого не пересекались. В целом же не скажу, что мы постоянно общаемся или созваниваемся, но при встрече всегда здороваемся и перекидываемся парой фраз. Я не большой любитель разговаривать после матчей, всё-таки мы ещё пару минут назад были соперниками. Мило общаться и улыбаться друг другу после, можно сказать, войны – это неправильно.