Искали мы его давно. Однажды получилось, но тогда, лет пять назад, был он в состоянии столь печальном, что беседа не задалась.
Сейчас нашли снова. Были поражены – Татаринов в полнейшем порядке. Не пьет. Новая семья, маленький ребенок. Не сегодня-завтра вернется в хоккей.
Собственной недавней жизни грустно усмехается: "Будто не со мной было…"
* * *
– Во второй половине 80-х не было хоккеиста с броском сильнее вашего.
– С малолетства отрабатывал. Сорок градусов мороза, снега по пояс, а я бреду в темноте по Ангарску на тренировку "Ермака". Во двор выходил с шайбой, едва рассветало. Бросал по бортам. Грохот на всю округу, народ из окон высовывался. Я кисть закачивал. На турнике по 50 раз подтягивался. И бросал, бросал, бросал.
На всесоюзную "Золотую шайбу" повезли под чужой фамилией. Приказали отзываться на "Игоря Черных". А я там "лучшего игрока" получил. В Ангарск примчались за мной Шагас из ЦСКА, Жиляев из "Спартака" и Самович из Киева: "Где Черных?" – "Да какой Черных, вон пацан бегает!"
– Вратарей калечили?
– В "Соколе" на раскатке нашему же Шундрову от синей линии щелкнул, точно в шлем. Так у него маска выпала. Рухнул – думали, помер! Меня старики, Ладыгин с Голубовичем, чуть самого не зарыли.
В "Динамо" Андрюхе Карпину на тренировке два раза подряд попал – то 8 швов, то 12. Старый шлем "Купер" шайба пробивала. Карпин упертый, просил: "Еще!" Он-то к швам был готов. Я тем более. А жена его – нет. Приехала, плачет: "Остановите Татаринова!" И с Мышкиным была история.
– Слушаем.
– Мы с Сашкой Семаком молодые, нагуляемся. А в "Динамо" Билялетдинов – комсорг, Мышкин – коммунист. На собрании нас отчитывает. Мы шепотом: "Вова, шмалять будем выше колен…" И начинаем на тренировке – Мыш, бедняга, уворачивается. Моисеев свистнет: "Идите, по забору бросайте".
До этого, еще с "Соколом", сгорели "Динамо" 3:7, но я забил гол выдающийся. Почти от своих ворот! Голубович выиграл вбрасывание, мне откинул. А Мышкин вдалеке снежок чистит клюшкой. С кистей ему хоп – вынимай! В сборной его Фетисов подкалывал: "Тебе негр забивает да молодой Татаринов через всю площадку. Вова, куда это годится?"
– Какой негр?
– Мышкин за вторую сборную пустил от черного студента Велгрейна.
– В "Соколе" вы и хет-триком отметились.
– Да, в Воскресенске в последнем туре. Мне в том матче Локотко, здоровый дядя, так врезал, что я от Воскресенска до Киевского вокзала блевал. Встряхнул лампочку. Зато победа нас на пятое место вывела. А значит, у профсоюзной команды перерасчет премий за весь сезон. Плюс 75 процентов. Тысячи по полторы рублей каждому! Возвращаемся в Киев, жены встречают на вокзале. Не мужей целуют, а меня!
– Заслуженно.
– Условия в Киеве были сказочные. Из Ангарска туда переехал в 16 лет. Все, что с собой было, – сетка из-под картошки, пачка "Беломора" и 75 рублей в кармане. А в "Соколе" сразу 100 положили. Пока официально не оформили, деньги приносили в интернат, где учился. В 18 квартиру дали. Так я еще бузил.
– Почему?
– Хотелось ближе к центру. Крутым себя почувствовал. Шел в кабинет к Щербицкому (первый секретарь ЦК компартии Украины. – Прим. "СЭ") – дверь пинал. А в приемной Блохин и Бубка сидели, ждали.
– Общались?
– Блохин держался особняком. По характеру – точь-в-точь как Билялетдинов в хоккейном "Динамо". В Киеве из футболистов я дружил с Пашей Яковенко, Толиком Демьяненко, Андреем Балем, из баскетболистов – с Сашей Волковым.
– Баль месяц как умер…
– Вот уж у кого, казалось, здоровье богатырское. И курил, и выпивал, но в "Динамо" на всех тестах – первый! После игры покупали мускатное шампанское, собирались у Андрея большой компанией. Дома у него висела майка Зико, с которым поменялся на чемпионате мира-1982. Баль же тогда забил бразильцам невероятный гол. Рассказывал нам: "Я посмотрел, где вратарь, и ка-а-к дал!" На самом деле, чтоб мяч не потерять, пульнул в сторону ворот, отвернулся и назад пошел. А за ним толпа поздравляющих. Залетело!
– С Волковым как пересеклись?
– Жили в одной гостинице. Через него познакомился с Володей Ткаченко, который ездил на "Волге" без переднего кресла. Усаживался на заднее. Иначе при росте 2.20 за руль не помещался.
– В советском футболе игроку могли переделать паспорт, скостить год-другой. А в хоккее?
– Я не слышал. Вот Яковенко и Добровольский мне говорили, что на год старше, чем по документам. А я паспорт уже в Киеве получал, там по ошибке вместо июля вписали, что родился в июне. Где-нибудь назову дату рождения – 16.06.66 – народ шарахается. Дьявол какой-то, сплошные шестерки…
– ЦСКА тянул вас из "Сокола"?
– Да, но "Динамо" опередило. Свалил я в 1986-м, когда Чернобыль хлопнул. Вася Первухин убедил: "Ты лысым хочешь ходить?" С "Динамо" все закрутилось настолько быстро, что вещи из Киева забрать не успел. Пришлось за ними ехать на такси.
– Откуда?
– Из Москвы. 1200 рублей туда-обратно. Другого способа попасть в Киев не было – из-за чернобыльской аварии отменили все самолеты и поезда. В такой спешке кидал все в сумку, что забыл две золотые медали молодежных чемпионатов мира и тарелку, которую вручили в 1986-м как лучшему защитнику турнира. С концами.
– Каким был Киев в те дни?
– Город словно вымер. На каждом шагу бочки с красным вином. Наливали бесплатно. Как говорили, выводит из организма радиоактивный стронций.
Михаил ТАТАРИНОВ
Родился 16 июля 1966 года в Ангарске.
Защитник.
Заслуженный мастер спорта.
Начинал карьеру в киевском "Соколе", где провел 3 сезона (1983/84-1985/86). Затем выступал за московское "Динамо" (1986/87-1990/91).
Чемпион СССР-1989/90. В чемпионатах СССР сыграл 238 матчей, набрал 84 (46+38) очка.
Двукратный чемпион мира среди молодежных команд (1984, 1986). Лучший защитник молодежного ЧМ-1986.
За первую сборную СССР провел 63 матча, набрал 25 (11+14) очков. Чемпион мира-1990. По итогам ЧМ-1990 был признан лучшим защитником турнира, на котором в 10 матчах набрал 11 (3+8) очков.
Победитель Игр доброй воли-1990. Участник Кубка Канады-1991 (5 игр, 1 передача).
На драфте-1984 был выбран клубом НХЛ "Вашингтон Кэпиталз" под общим № 225. Первый матч в НХЛ провел 23 октября 1990 года против "Филадельфии" (6:2 в гостях).
В регулярных чемпионатах НХЛ за "Вашингтон" (сезон-1990/91), "Квебек" (1991/92,1992/93) и "Бостон" (1993/94) провел 161 матч и набрал 69 (21+48) очков.
Завершил профессиональную карьеру в 28 лет.
– В сборную вас впервые пригласили еще из "Сокола"?
– Да, в 1984-м. Но от Кубка Канады отцепили. Я с Фетисовым подрался. В центре площадки встретил, в душу прямо. Он мне клюшкой – по спине! Я развернулся – и на него. Так Тихонов с тренировки Славу выгнал, а не меня!
– Чудесная подробность.
– Мы были, как пятое звено, – сзади я с Бабиновым, впереди Ковин, Скворцов, Варнаков. Все ребята "характерные", силовые, никому не уступят. На нас большинство наигрывали. Бабинов сказал: "Никого не бойся!" Ну, я и не боялся. Самое интересное, с Фетисовым после скорешились.
– Вы Билялетдинова вспоминали. Он всегда был замкнутый?
– Да. Никому не верил, компаний сторонился. Насчет выпивки – даже разговора никакого, не курил. Заходишь в раздевалку – сразу видно, где место Билла. До того чисто, тютелька в тютельку. Конёчки, шнурочки. В "Динамо" он был самый раскачанный. Силищи несусветной. Не знаю, почему сейчас так выглядит – высох весь. Может, на нервах?
– Не исключено.
– Вот по игре я Биллом не восхищался. Для меня один герой – Вася Первухин. Сегодня бы играл – никто бы на Дацюка внимания не обращал. Бывают защитники, у которых четыре глаза. Мало у кого – шесть. А у Васи – восемь! Я играл против Гретцки, Лемье, Ларионова. Но лучше Первухина хоккеиста не видел! Спиной катался быстрее, чем некоторые звезды лицом. Шнурки вообще не завязывал – и как на нем коньки держались? Форму надевал за четыре минуты. В раздевалку заходит последним, а на льду – раньше всех.
– Вы же с ним в паре играли?
– Да, Моисеев разбил связку Билялетдинов – Первухин, меня к Васе поставил. И пошла у Билла глупая ревность. Не скажу, что Толя Федотов, с которым он играл, слабый защитник. Но с Биллом они два "минуса". Или два "плюса", без разницы.
Ни Билялетдинову, ни Мышкину не хотелось, чтоб я в "Динамо" оставался. Но тут команду принял Юрзинов: "Мне на ваше мнение наплевать. Даю шанс Татаринову". Бегал со мной кроссы по Новогорску. В 1990-м после чемпионата мира я пришел в номер к Юрзинову и отдал золотую медаль: "Она ваша". Обнялись с ним, поцеловались.
– Взял?
– Да, на эмоциях. Потом вернул.
– А Первухин – человек удивительно скромный.
– Ни разу матерного слова от него не слышал. Только присказку: "Блин на фиг!" В любую игру – мастер. Хоть в волейбол, хоть в домино.
– Еще уникумы были?
– Вова Зубрильчев, тагильский тихоход. В Харькове учился, не думал ни о каком хоккее. Его заметил Юрий Очнев, привез в "Динамо". У Зубрильчева клюшка тоненькая – как смычок от скрипки. Поставили в тройку к Семаку и Леонову. Так они рвали пару Фетисов – Касатонов! Аж по шнуркам им шайбу возили!
– Вячеслав Козлов нам ярко расписал, как на молодежном чемпионате мира его склоняли к побегу в Америку. Вас тоже охмуряли?
– Не раз. Сначала в 1985-м в Финляндии терся возле гостиницы некий Алекс, русский эмигрант. Принес билет на самолет и сумку денег: "Тебя "Вашингтон" ждет". Мы с Семаком жили, может подтвердить. Так в КГБ прочухали. До Щербицкого дошло, меня извели расспросами. Через год молодежка играла в Канаде, и этот Алекс снова возник. Я ни в какую. От меня к тому же ни на шаг не отходил Стеблин, администратор сборной. Его поставили за мной присматривать. А Семак в гостинице "жучок" обнаружил.
– Где?
– В ванной. Он, между прочим, окончил Высшую школу КГБ. Тогда было правило – из "Динамо" там должны учиться два молодых игрока. Одним из них оказался Семак. Факультет серьезный – подготовка контрразведчиков. Хотя дружим с 15 лет, Саша никогда на эту тему ничего не рассказывал, удостоверение не показывал. Лишь как-то обмолвился: "Я штук двадцать бумаг подписал о неразглашении…"
– Олимпиаду в Калгари вы пропустили из-за перелома челюсти. Кто удружил?
– Билл. Встретил жестко на тренировке. Не знаю, нарочно или нет. Я не предполагал, что все настолько плохо. Приезжаю в Новогорск на следующий день, челюсть раздуло, но я грешил на больной зуб. Доктор сразу неладное заподозрил, повез в госпиталь. Сделали снимок – двойной перелом! Вместо меня в Калгари полетел Кравчук.
– Обидно.
– Второй шанс стать олимпийским чемпионом упустил в 1992-м. Сам отказался от Альбервилля. Идиот! Не понимал, чего себя лишаю. Думал: "Деньги есть. На фиг мне сборная?" Позже Михайлов с Тузиком до последнего ждали меня на чемпионате мира, но я не поехал.
Когда в Калгари не попал, начал бугорозить. Тузик неделю меня искал по Химкам с нарядом милиции. Когда нашел, положил в госпиталь КГБ на Пехотной. Там проходили реабилитацию офицеры-контрразведчики, все в чинах не ниже майора. И рядом с ними я – единственный алкаш. "Зашил" меня тот же доктор, что и Высоцкого. Мать из Ангарска вызвали, дала расписку, что в случае моей смерти никто ответственности не несет.
– Ого.
– Мне вшили ампулу. Врач сказал: "Можешь проверить, что с тобой случится, если выпьешь. Ткни иголкой в палец, капни в рюмку водки – и увидишь, кровь свернется". Тузик на этом не успокоился. Отвез к Довженко, легендарному наркологу.
– Зачем?
– Для усиления эффекта. Ему сняли огромный холл в гостиниц
