Открою маленький репортёрский секрет: когда на следующее утро после игры у тебя назначено интервью с действующим тренером, ты молишься, чтобы его команда выиграла. А уж если этот тренер известен своим крутым и эмоциональным нравом – молишься с особым усердием. Вдруг проиграют – и всё сорвётся?
А срыва не хотелось совершенно. Не так часто приезжает "Магнитка", команда Восточной конференции КХЛ, в "западную" Москву – а первый шанс, в начале осени, я из-за пребывания в отпуске уже упустил. Пообщаться же с великим и ужасным Железным Майком было одним из моих давнишних журналистских мечтаний.
Когда ты в 14 лет во все глаза смотришь финальную серию Кубка Канады-87 Канада — СССР, которую все называют теперь лучшим хоккеем в мировой истории (одни результаты чего стоят: 5:6, 6:5, 6:5), и там Виктору Тихонову противостоит тот самый Кинэн; когда тебе в бытность собкором по Северной Америке пачками рассказывают о нём совершенно невероятные истории наши энхаэловцы – любопытство раскалено добела. Годами, десятилетиями. И вот этот человек приезжает работать в Россию…
…"Металлург", как назло, проиграл. Пусть и в овертайме, да сопернику, который находился в разобранном состоянии, – ЦСКА. Сопернику, которого одному из лидеров нужно было обыгрывать, и оттого, что этого не случилось, все были чудовищно раздосадованы. Логично, что Кинэн после игры метал
Майк Кинэн и "Филадельфия", 1985 год
громы и молнии, и напомнить об уже обговоренном несколькими днями ранее интервью под горячую руку люди ему не рискнули. И я их хорошо понимаю.
Но наутро всё же осторожно поинтересовались. Я в это время уже сидел и в волнении качался, как Леонид Слуцкий, в холле отеля "Ренессанс-Монарх" на Ленинградке. Кинэн удивился: что ж вы мне раньше-то не напомнили? Это называется – репутация бежит впереди человека. А человек через несколько минут спокойно спускается в лобби и уделяет мне ровно час, о котором ранее и шла речь. И оказывается хоть и железным, но и очень Живым Майком. Так бывает.
Например, рассказываю ему об интервью Даниса Зарипова и даже – по рассказам прошлогодних одноклубников – Евгения Малкина. Мол, Кинэн – справедливый человек, но далеко не такой суровый, Железный, как его рисовали. Из тренера вырывается весьма многозначительный хохоток:
— После двух последних матчей я устраивал им настоящие разносы. Так что, думаю, с момента тех интервью парни изменили свою точку зрения. Если честно, сейчас я даже несколько удивил себя, насколько страстно подхожу к тому, что делаю.
— Кто, кстати, придумал вам прозвище Железный Майк?
— Точно не знаю, но у меня есть версия. Думаю, это произошло во время моей работы в "Чикаго Блэкхоукс". В одном и том же сезоне "Буллз" с Филом Джексоном выиграли чемпионат НБА, команда НФЛ "Чикаго Беарс" с тренером Майком Диткой взяла Супербоул, а мы дошли до финала Кубка Стэнли. Дитку на ту пору как раз и называли Железным Майком. Вот и меня стали – учитывая, что успехи к двум клубам из одного города пришли одновременно. Был один Железный Майк – стало два. И это прозвище закрепилось, стало частью моей личности, потому что я был такой… строгий.
Строгий-строгий. Приятно общаться с людьми, которые не лакируют действительность, не обходят острые углы, а называют вещи своими именами. Например, интересуюсь:
— Некоторые специалисты давали пессимистичные прогнозы о вашем будущем в Магнитке. Например, Барри Смит сказал: "У Кинэна в Магнитогорске ничего не получится. В России нужна гибкость, а у Майка её нет".
— (Кинэн прищурился.) А что выиграл Барри Смит как главный тренер?
— Ничего.
— Правильно – ничего. Тогда что же он на словах рассуждает о том, чего на деле не знает? Что ему даёт право делать подобные заявления?
После такого даже несколько наивным выглядел такой мой вопрос:
— Вы всё такой же Железный? Или уже не совсем?
— Понимаете, это как у учителя, которым я был до того, как подался в профессиональный хоккей. Когда начинаешь, то пытаешься найти себя в профессии, пробуешь разные методы и "фишки". Но на каком-то этапе уже чётко понимаешь, какой приём и при каких
Майк Кинэн, главный тренер "Чикаго", 1988 год
обстоятельствах доходит до сознания студентов. Методы донесения могут быть разными. Когда надо – "железными". В других случаях – не очень.
— А можете объяснить, зачем вскакивать на стол перед четырьмя русскими во время финала 1994 года "Рейнджерс" — "Ванкувер" и кричать им, что они не понимают важности Кубка Стэнли и для них имеют значение только чемпионаты мира и Олимпиады?
Кинэна, по-моему, этот вопрос необычайно вдохновил. Начал ответ он неожиданно:
— Это было в самолёте!
Тут уже я немножко удивился:
— Постойте. Как можно вскочить на стол в самолёте?!
Майк торжествующе объяснил:
— Это был хороший самолёт. Частный. Со столами и другими модными прибамбасами. Там была только наша команда. За моей спиной стоял Марк Мессье и в голос смеялся…
А содержание вы передали абсолютно правильно. Мне нужно было утвердиться во мнении, что парни сфокусированы до предела. Я не был в этом уверен. Это были первые русские, которые оказались в такой ситуации, в шаге от победы в Кубке Стэнли. Хотя нет – раньше был ещё Игорь Кравчук, который играл в финале за "Чикаго" против "Питтсбурга".
Но Игорь отлично говорил по-английски. Из русской четвёрки же в "Рейнджерс" этим мог похвастать только Сергей Немчинов, который был постарше. У остальных – Алексов Ковалёва и Карповцева, Сергея Зубова – с этим делом на тот момент было слабо. Поэтому просто объяснять им не имело смысла. Нужно было что-то поярче. А слова, которые во время этой речи со стола я произносил, трем другим переводил как раз Немчинов, посредник в нашем общении.
Мне надо было сделать всё возможное, чтобы они поняли важность выигрыша Кубка Стэнли не только для команды, но и для всего города Нью-Йорка, который не видел этот трофей с 1940 года. Я вполне допускал, что ребята могли этого не осознавать. Надо было личным примером показать, какой страсти я от них жду…
