Корреспондент «Спорта день за днем» съездил на матч «Лев» – «Авангард» и понял, что Континентальная хоккейная лига в Попраде нужна.
Центр города в Попраде – красивый и тихий. Народу так мало, что после Москвы сразу чувствуешь себя странно. Мозг не может смириться со столь малым количеством прохожих. На центральной улице привычная картина такая: идут два человека с разных сторон, видят друг друга и сразу начинают разговаривать. Не встретить одного-двух знакомых за десять минут невозможно. Да и на арене позже видишь тех, с кем сталкивался на улице.
Цены по-настоящему словацкие. Посидеть в ресторане без алкоголя будет стоить какие-нибудь 5–10 евро, и при этом потом будет трудно встать из-за стола. Пиво – копейки, если кому интересно.
– Кстати, тут не самое лучшее пиво, – комментирует нападающий «Лева» Ладислав Надь. – В других местах лучше. Но тут тоже неплохое. Вы уже попробовали?
Кто-то и не прекращал.
* * *
Надь, наверное, оказался в шоке от моей настойчивости. Он вышел из раздевалки, поговорил со словацкими журналистами, а потом подошел к российским.
– Я по-русски плохо, – Ладислав был осторожен.
Мой коллега тут же проверил это, задав какой-то невероятно длинный вопрос про возвращение словаков из НХЛ.
– Ничего не понял, – признался Надь.
Я «перевел»:
– Игроки в НХЛ. Вернутся в Словакию? Могут вернуться?
Форвард кивнул, а потом пожал плечами: «Вряд ли». И сразу же назвал цены – если в «Северстали» он получал 900 тысяч, то тут всего 300 тысяч.
В принципе, ничего удивительного.
* * *
В Попраде было не принято пускать журналистов в раздевалку, но, оказывается, никто особо не просил. Там как-то вообще все продуманно. Местные репортеры стоят в микст-зоне, а им приводят тех, с кем хотят поговорить. И отказов не бывает. А еще там никто не нервничает, если пресса приходит на утреннюю раскатку, и допрашивает игроков столько, сколько нужно.
Раздевалка же у «Лева» достаточно скромная.
– И как тебе? – интересуется Карел Пиларж. – Не очень, да?
– Да нормально. Большое помещение, все слышно. Все видно. Не слишком богато, но и не запущено. В «Лужниках» гораздо хуже.
– Да, согласен. Но все равно не очень, да?
Карел, видимо, стесняется, хотя все нормально. Такое отношение к журналистам. Когда мы стали просить пустить в раздевалку после игры, нам сразу сказали: «Никаких проблем, пойдемте».
* * *
В раздевалке, как и принято в хоккейных командах, музыка такая, что приходится кричать человеку, который находится в метре от тебя. Выключить звук никому в голову не приходит. Но музыка какая-то странная. Какая-то местная София Ротару.
– Чешские песни, – комментирует Пиларж. – В Чехии популярно.
Карел рассказывает, что все расстроены большим количеством поражений. Потом объясняет: у многих нет опыта. Он просто показывает пальцем на партнеров и перечисляет:
– Без опыта в КХЛ, без опыта в КХЛ, играл в АХЛ, без опыта в КХЛ.
Вздыхаю.
– Сколько очков у «Витязя»? – уточняет он.
Услышав, расстраивается.
* * *
После игры снова расстройство.
– Не забиваем, вот и вся проблема, – сетует нападающий Юрай Микуш. – Так-то мы нормально играли. Но моментов столько – надо реализовывать.
Бегу к игрокам «Авангарда». Там точно можно узнать, что за «Лев» играет в лиге.
– Очень крепкая команда, – хвалит Александр Нестеров. – Мне очень понравилась. Они нас простили. У них две штанги, два выхода один на один было. И Карри Рямо нас «подтащил».
Александр Пережогин прекращает шутить и говорит о площадке – она в Попраде «канадская»:
– Вот тут вообще нет свободного времени. Если ты играешь на европейской коробке и чуть замешкался – ничего страшного. Тут сразу либо врезаются, либо забирают шайбу. Я сразу это почувствовал.
* * *
Вопрос, который не давал мне покоя: зачем Попраду команда? Ведь в округе живет чуть больше 50 тысяч человек. Но для местных так вопрос не стоит.
– Мы же все рассчитали, – говорит коммерческий директор клуба Марцел Бинек. – И наша команда не только для города, но и для всех, кто живет в радиусе 80 километров от нас.
Оказывается, на игры приезжают и из ближайших регионов. И именно потому стадион на 4500 зрителей слишком мал. Уже есть смета и планы построить арену в два раза вместительнее.
Кстати, о стадионе. Он, конечно, очень старенький и выглядит странно. То есть для 70-х годов прошлого столетия это была современная арена, и сейчас она устарела, но все равно это лучше, чем «Лужники» или, например, арена в Чехове.
* * *
В Попрад прилетели несколько болельщиков из Омска и как минимум один – из Москвы. Он выделился довольно быстро – начал расклеивать стикеры с названием команды прямо в рукаве, который вел к самолету.
– Ты себе на лоб наклей, – посоветовал ему работник аэропорта.
– И наклею, – храбро по-обещал болельщик. Стикеры он клеил по всему Попраду, и выглядело это некрасиво.
Болельщики омского клуба ждали хоккеистов и каждому говорили нужные слова. Александру Пережогину привезли две упаковки сметаны «Омичка». Он взял.
– Мы вот тоже за вас болеем, – говорю ему. – Вы в хоккей или в футбол играете?
– В хоккей, – смутился Пережогин.
– Да разве это хоккей, – говорю. – Результаты ужасные.
– Согласен, – кивает Пережогин. – Результаты плохие.
Ну что же они со всем соглашаются…
* * *
В омском клубе на вопрос о тренере не получишь настоящего ответа. Но даже реакция красноречива. Все игроки, с кем удалось поговорить, сразу начинали оглядываться. Нет ли кого поблизости: никакие слова после этого и не нужны были.
Ростислав Чада пришел на игру очень рано и за пару часов до матча поговорил с болельщиками из Словакии. Ему вручили золотую крагу, но откуда она взялась, непонятно.
– Это приз от болельщиков, – сообщил тренер.
– От всех болельщиков клуба?
– Нет, было голосование среди всех болельщиков в Словакии, и я стал лучшим тренером.
Это все сомнительно. Ни один нормальный фанат Попрада никогда не проголосует за тренера «Кошице».
– Юлиус Шуплер возит с собой на выезд по четыре сумки вещей. А вы сколько берете?
– Нисколько.
– Совсем?
– Ничего не беру.
Становится ясно, что русский ему еще дается с трудом. Пытаюсь объяснить медленней.
– А-а! Да мне одной сумки хватает. А зачем он четыре-то берет?
* * *
Чада немного тушуется, когда ему задают вопрос про возможную отставку, но затем берет себя в руки.
– В России хотят все и сразу. И каждое поражение превращается в панику. Но это ведь неправильно.
– Губернатор вас уже вызывал?
– Мы дважды беседовали. Я просто объяснял, что мы делаем. Кажется, он понимает.
После победы над «Левом» на гостевой омского клуба появляется сообщение: «Чада, убирайся».
Словацкие хоккеисты, тренеры, работающие в России, говорят о Чаде, как о тренере, который очень тщательно подходит к работе. Все команды у него дисциплинированные, не зрелищные, но зарабатывающие победы. В Омске такого не терпят. Там нужен красивый хоккей, который, кстати, уже долгое время не приносит результата.
* * *
На арену в Попраде продают билеты, но внутри ты избавлен от внимания охранников. Можно ходить по секторам, правда, сядешь ты все равно на свое место, ведь все билеты проданы.
Кстати, все соперники «Лева» разделены на категории. Самый дорогой билет – 19 евро. За эти деньги можно посмотреть на «Салават Юлаев». Почему-то «Ак Барс» ценится ниже, а самые «дешевые» – «Автомобилист» и «Витязь». Вот Чехов при-едет в Попрад и покажет, что зря его так недооценивают.
* * *
Ладислав Надь постепенно забыл, что не говорит по-русски. И мы его отправляем в разные команды.
– В «Северсталь» бы вернулись?
– Да кто меня отпустит при действующем контракте?
– А в «Витязь»?
– Ха-ха-ха, – заливается хоккеист. – Там же дерутся.
На момент разговора у «Витязя» было четыре победы подряд, а у «Льва» серия из шести поражений.
* * *
В Европе на хоккее болеют миролюбиво. Даже если команда проигрывает 1:3, даже на последних минутах встречи на лед не бросают монеты или бутылки. Команду гонят вперед. Агрессивный свист – в нужных моментах. Например, когда соперник фолит. Или когда арбитр не фиксирует чужое нарушение правил. Один сектор, где-то в углу, отдан фанатам с барабаном, но их кричалки поддерживает весь стадион.
Омичей тоже слышно. Хотя команда действительно выглядит невзрачно.
– Так вы посмотрите, сколько времени в Омске, – объясняет Дмитрий Рябыкин после игры. – Сейчас четыре утра. Нам трудно.
– Спать хотелось?
– Перед матчем – да. Все сонные сидели в раздевалке. Потом разбегались.
«Авангард» уезжал домой сразу после игры. Смысла в этом было немного.
– Поспали бы тут, позавтракали, да ехали бы на следующую игру отдохнувшими, – советую защитнику омского клуба.
– Лучше сразу улететь. Все равно после игры не спишь. Редко бывает, что заснешь.
* * *
Карлик Джимми, который работает в клубе, очень грозен и молчалив. Он прогоняет журналистов от раздевалки омского клуба жестами, и не знаешь, что возразить. Будь это простой охранник, можно было бы устроить скандал и поставить его на место, но тут другая ситуация. Когда тебя прогоняет человек, который тебе по колено, не понимаешь, что происходит. Все подчиняются.
Джимми носит клюшки игрокам, помогает с баулами. И очень хотелось бы посмотреть, как у него получается поднять баул. Он сам меньше любого баула.
* * *
Смотреть на Попраде не на что, но этот город надо посетить ради покоя. Журналистов поселили в 15 километрах от города, в каком-то селе, где, кстати, был ночной клуб. Возле ночного клуба стоял разобранный трактор, чтобы в случае драки не искать подручных средств.
Но никакой клуб и не нужен. В городе абсолютная тишина и воздух, от которого моментально сходишь с ума. Рядом с мегаполисами все иначе. В Попрад надо ехать на неделю и не брать с собой мобильный телефон и компьютер. Через семь дней будешь как новенький.
Кстати, билеты продаются даже в местном аквацентре. И есть специальный пакет, куда входит посещение хоккея, термальные ванны и плавание в бассейне.
* * *
Деревенская жизнь влияет на все. Коллеги заметили, что сувенирный магазин закрылся на время матча, а продавцы ушли смотреть матч. По расписанию магазинчик должен был начать работать на следующий день в 9:30. Надо ли говорить, что в половину десятого ничего там не открылось.
Все люди здесь довольно неспешные, а местные пробки – это десять машин, которые ждут зеленого сигнала светофора. Лучшего отпуска и не придумаешь.
* * *
Местный кумир – Любош Бартечко. Когда объявляли его имя, зрители шумели больше всего. Его же признали лучшим игроком матча. И снова все были довольны. Бартечко дольше всего разговаривает с журналистами, не стесняясь своей татуировки на всю спину.
Тут любят вообще всех хоккеистов. А критикуют только тренеры.
– Нам бы забивного форварда, – вздыхает наставник «Лева» Радим Рулик, – который бы умел заканчивать атаки. И никаких бы проблем не было.
Томаш Нетик, известный по выступлениям за ЦСКА, в Москве по-русски говорил плохо, а тут обрадовался, когда приехали репортеры из России.
– Эх, столько моментов, – качал он головой. – Мы бы во многих матчах побеждали бы.
К Нетику, кстати, очень много претензий со стороны тренеров. Но все-таки надо понимать, что это небогатый клуб.
– Наш бюджет 12–14 миллионов евро, – уточняет коммерческий директор. – Но мы планируем его увеличивать. Хотя деньги будут не великие. В Риге вот тоже не было больших денег, но были результаты.
Рига – пример для Попрада. И вот не случайно на центральной улице города, среди множества пиратских сеток и шарфов, обнаруживаешь «розу» рижского «Динамо». Латвийцам должно быть приятно. Все-таки похищение бренда – это признак популярности.
* * *
С хоккеистами «Авангарда» интересно говорить об отставке главного менеджера клуба Анатолия Бардина. Все сразу начинают нервничать. Обстановка в Омске такая, что любое лишнее слово может привести к серьезным последствиям.
– Да дело не в увольнении или штрафе, – признается один спортсмен. – Просто тебе сразу начнут припоминать слова, начнут попрекать этим, если что-то пойдет не так. Кому нужна такая нервотрепка?
Анатолий Бардин попрощался с командой просто. Пришел в раздевалку и объявил. Как удалось выяснить, он все-таки сказал важные слова: «Мне поставили в вину проваленную селекцию, а я ее таковой не считаю. Докажите, что я прав».
Кстати, многие в команде уверены, что Бардин никуда не денется. И «Авангард» он не покинет. При этом ни один из игроков плохого слова не сказал о менеджере, даже в режиме «не для прессы». Могло быть равнодушие (у игроков так бывает – ушел и ушел) или какие-то хорошие слова. Но никто не сказал, что Бардин все испортил.
* * *
Повеселил Мартин Штрбак. Его дом находится в 45 минутах езды от стадиона, но он все равно снял квартиру в Попраде. Мы говорили об этом, и я не понимал.
– Сорок пять минут – это же совсем рядом, – удивлялся я. – Зачем снимать квартиру?
– А когда две тренировки в день было?! – не соглашался Мартин. – Далеко.
После Москвы, в которой 45 минут может занять поездка на соседнюю улицу, и не понимаешь, как тут ценят время.
Портрет Штрбака изображен на клубном автобусе, и Мартин тут авторитет не меньший, чем Бартечко.
– Злитесь на Микелиса Редлихса, который нанес вам травму? – уточняю у Штрбака.
– Ничуть, – пожал одним плечом (второе у него болит) защитник. – Там был игровой момент, а я просто неудачно упал. Рижанин не виноват.
* * *
Для «Лева» жизненно необходимо, чтобы соперники клуба приглашали в состав знаменитых игроков. На «Авангард» полный стадион собрался, в том числе потому, что там играют Роман Червенка и Мартин Шкоула. Звезд тут очень любят. И хоккеистов не охраняют, словно это элита шоу-бизнеса. На выходе огорожен лишь коридор, чтобы посторонние не мешали грузить вещи в пикап. Ты можешь спокойно подойти к автобусу и сказать игрокам все, что хочешь. Причем хоккеисты не бегут, а выслушивают все пожелания.
Там, где выходят игроки «Лева», вообще никакой охраны, только несколько человек следят за порядком. Автографы раздают все. Хоккеисты словацкого клуба повторяют, что играют для болельщиков и им важно, чтобы зрителей было как можно больше. Причем говорят это они не под камерами, а во время дружеских бесед.
Ближе к концу поездки мысли о том, что в Попраде не нужен клуб КХЛ, улетучиваются.
– Круто, если бы команды появлялись в разных городах Европы. В Милане, в Париже, это интересно, – рассказывает Андрей Фролов.
– В Махачкале, – вмешиваюсь я.
– В Грозном, – поддерживает он.
– И сразу пах болит, спина, лишь бы на выезд не ехать, – предполагаю.
Фролов смеется.
Попрад, несмотря на близость гор, это отпуск, а не сложный выезд. Правда, стоит словакам наладить игру в нападении, как все изменится.
