Обладатель «Золотого свистка» минувшего сезона Эдуард Одиньш в своей родной Риге не только успевал судить матчи Кубка ЛЖД, но и с радостью провел небольшую экскурсию для сотрудников пресс-службы КХЛ. Вот мэрия, показывал он, вот военный музей – давно не был, надо бы сходить, вот там, чуть подальше, русский драматический театр. А вот здесь – Эдуард показывал куда-то вдаль, я бегал в школу. И тут же поведал, что когда-то пел в школьном хоре.
«И что пели?» – разумеется, спросили мы его. «А что тогда могли петь? Как все, про крейсер «Аврора».
– Есть у вас любимое место в Риге?
– Старая Рига. Это история, это воспоминания детства. Я здесь родился, большую часть жизни провел в этом городе, а в Марупе живу последние четыре года.
– Марупе – это что?
– Маленький городок недалеко от Риги.
– Кто ваши родители?
– Отец – директор спортшколы «Даугава», куда входили три секции: бокс, гимнастика и борьба. Папа еще был судьей всесоюзной категории по боксу. А мама была начальником общепита питания путей сообщения Прибалтики. Мама к спорту отношения никакого не имела, но она любила яростно и эмоционально болеть за сборную СССР.
– Вы же заканчивали русскую школу.
– Так решили родители. Старший брат учился в латышской среде, а я – в русской.
– Дома на каком языке говорили?
– На русском. Отец с братом говорили на латышском. Но латышский я, понятно, знаю также хорошо, как и русский.
– Кто поставил вас на коньки?
– Мне было пять лет, и мамина знакомая подарила своей дочери фигурные коньки. И вот как-то раз в Кировском парке я эти коньки надел и вышел на лед. И сразу покатил. Мне понравилось. Потом уже я мучил родителей, чтобы они поочередно ходили со мной на каток, а когда стал постарше, сам ходил в Кировский парк, сейчас он называется Верманский. Лет в семь я забрел в спортшколу «Латвияс Берзс» на стадионе «Даугава». Там, оказывается, играли в хоккей. Задержался, тем более навыки катания уже были. И вот как-то я пришел домой и поставил родителей перед фактом: хоккей – и ничего другого. Им пришлось заплатить первую денежку за мои занятия.
В то время в Риге было две школы: «Динамо» и «Латвияс Берзс», и конкуренция была очень большая. Я попал лишь в третью команду «Латвияс Берзс» по своему году. И в каждой команде по три пятерки. Прекрасное было время.
– Сейчас видя, какие контракты у хоккеистов, не жалеете, что рано закончили?
– Я привык ни о чем не жалеть: как вышло – так и вышло. Я фаталист. А если бы я не заиграл? А так я остался в хоккее, и счастлив, что у меня есть такая профессия.
– Кого в судействе считаете своим учителем?
– Это Гундар Гайлис, и когда Латвия получила независимость, больше 15 лет возглавлял судейскую коллегию национальной федерации. Он из Риги, и в советские времена судил матчи первой и второй лиги. Первые знания мне дал именно он. А вообще мы всю дорогу учимся. Когда я пришел в КХЛ, уже здесь более старшие коллеги стали шлифовать мою работу, подсказывать, направлять – Виктор Васильевич Якушев и весь инспекторский состав, а также судьи-ветераны – старшие чуткие товарищи. Наш руководитель Департамента судейства Александр Поляков все время заставляет нас работать на собой, повышать квалификацию, чтобы мы прогрессировали.
– В правилах появилось немало изменений. Нагрузка на судей возрастет?
– Появились некоторые нюансы, но какой-то повышенной нагрузки на арбитров я не ожидаю. Это наша работа. Да, эти изменения окажут влияние на игру, но чтобы из-за этого хвататься за голову… Такого нет.
– За гибридным пробросом главный арбитр тоже должен следить?
– Да, но фиксировать этот проброс обязан лайнсмен. А главный арбитр должен определить, верное ли решение принял помощник.
– Но во время предсезонных матчей вбрасываний в центре, из-за того, что ошибались лайнсмены, было более чем достаточно.
– Это хорошо, ошибаться надо сейчас. Я ошибаться не боюсь, а вот сами ошибки стараюсь свести к минимуму.
– Сейчас и буллитов должно стать больше?
– Мы лишь можем это предполагать. Команды ведь могут изменить тактику и начать играть более аккуратно. Поживем-удивим.
– Основные установки, что вы получили на судейских сборах?
– Прежде всего, строго наказывать за грязную игру – задержки, зацепы, удары клюшками. Ну и, разумеется, задача максимально судить по правилам. Как и всегда.
– Вы в минувшем сезоне вновь работали на седьмой игре финала – главном матче года.
– Почетная и ответственная работа. В такой игре надо сохранять максимальную концентрацию от первой до последней минуты. В любой момент игра может развернуться совсем в другую сторону, и ты должен быть готов к этому.
– Какой для вас финал был сложнее: в Челябинске в 2013-м или в Магнитогорске год спустя?
– Я еще, к слову, судил решающую игру между «Салаватом Юлаевым» и «Атлантом», но там было чуть проще. А последние два финала выдались тяжелые - команды были равны по классу. Но любой финал – это эмоции, накал, драйв, и я счастлив, что в моей жизни их было уже три.
– Арбитр хорошо спит в ночь перед решающей игрой?
– Хороший вопрос. Хочешь-не хочешь, но спать надо. Концовка сезона, организм устает, и сон – отличный способ для восстановления. И сам организм требует поспать перед игрой.
– Вы же весной травму получили на матче плей-офф в Ярославле.
– Да, неудачно упал на руку, растянул все возможные сухожилия, пришлось на время уйти с площадки – боль была адская. А еще мне шайбой попали в лицо в этом же городе во время «регулярки», когда «Локомотив» играл с «Авангардом».
– В том матче плей-офф вы оказались между Цветковым и Авериным, и, судя по видео, деваться вам особо было некуда.
– Да, и Цветков меня подцепил. Я в итоге сильно потянул руку, а Аверину коньком рассек лицо. Сожалею, но это несчастный случай. Очень долго боль не отпускала. Я только через три месяца стал нормально руку поднимать.
– Тем не менее, на следующий день вы уже судили в Москве ЦСКА и СКА.
– Да, сделали тейпы, и я вышел.
– Могли ведь, наверное, отказаться?
– Не хочу, чтобы из меня делали героя. Плей-офф – он и для арбитров плей-офф. И в такие моменты не принято обращать внимания на незначительные травмы. Да, боль была, но руку же мне не оторвали. Так что даже мысли не было отказаться от назначения на эту игру.
– Эта травма самая серьезная?
– Еще как-то в Уфе подъехал посмотреть, что же там игроки у ворот не поделили, и кто-то засадил мне в ухо клюшкой. Ну, а как кровь пошла, так все сразу и разъехались. Спасибо врачу «Салавата Юлаева»: зашил аккуратно, ничего не видно.
– Согласитесь, что для вас и Сергея Гусева четвертая игра плей-офф между СКА и ЦСКА была одной из самых сложных по ходу минувшего розыгрыша Кубка Гагарина?
– Да, так и есть. Много было нестандартных моментов.
– Гол Торесена надо было засчитывать?
– В той ситуации я был уверен, что поступил правильно. Торесен был в площади ворот и первым сделал контакт с вратарем, а это помеха.
– Но Александр Поляков потом признался, что эту шайбу можно было засчитывать.
– Есть в игре эпизоды, которые не всегда можно трактовать однозначно. Вот этот – один из них. На тот момент я был уверен, что принял правильное решение. У игроков СКА была другая точка зрения, но дискуссия между мной и ними не выходила за рамки приличия. Никаких оскорблений и угроз. Они молодцы.
– Но Ковальчук в той игре неоднократно что-то эмоционально высказывал арбитрам.
– Идет плей-офф, куда ж без эмоций! Но нам с Сергеем Гусевым не по 18 лет, мы давно в этой профессии, и нас трудно чем-то удивить или, если хотите, «поддушить». Психика у нас устойчивая, не сомневайтесь.
– В ЦСКА пришел Артюхин. С этим игроком есть сложности у арбитров?
– У меня – нет.
– Он периодически жалуется на предвзятость.
– Его право. Но есть факты. Когда они играет чисто – нет вопросов. Нарушает правила – поедет на скамейку штрафников. Нет по отношению к нему никаких стереотипов.
– У арбитров есть список неблагонадежных игроков?
– У нас есть внутренняя информация на этот счет. Но это не «черный список», поверьте. Просто мы знаем игроков, на кого надо обратить отдельное внимание.
– Комаров уехал в НХЛ. Судьям станет спокойнее?
– Жалко, потеряли такого интересного игрока, который вносил свою изюминку и ярко расцвечивал игру. Его поведение – тоже элемент игры. Ведь как зрителям неинтересно смотреть матч, когда ничего не происходит, так и нам неинтересно работать на игре, где тишь да гладь.
– У вас заключен контракт с лигой. Это делает вас более защищенным?
– Я рассматриваю это как элемент доверия лиги к моей работе. Но я такой же судья, как и все, и несу такие же наказания, если допускаю ошибки в работе. Так что никаких преференций этот контракт не дает.
– Что вам нельзя делать по контракту?
– Мы не имеем права разглашать условия наших контрактов.
– Но наверняка на горных лыжах вам кататься запрещено?
- Я не люблю кататься на горных лыжах – не хочу спорить с судьбой.
– Есть ли в вашей судейской карьере матчи, которые вы считаете провальными и о которых хотелось бы поскорее забыть?
– Какие-то есть. Как у любого арбитра. Но это вчерашний день.
– А матч в Минске, где Назаров полез драться со зрителями, не из их числа?
– Вы хотите сказать, что судьи были в этом виноваты? Свалить на нас проще простого. Но тогда в наш адрес Андрей Назаров не сказал ни одного обидного или грубого слова.
– В вашей карьере еще был матч, после которого мир узнал выражение «это наш российский колхоз».
– Да, игра в Уфе, когда рабочий просверлил лед и задел трубу. Несчастный случай. Но самое главное, что мы закончили благополучно тот матч. Ну а слова Радулова? Он же яркий эмоциональный человек как на льду, так и в жизни. С ним интересно. Но с годами, заметил, он становится мудрым и уравновешенным.
– Вы начинали судить в лихие 90-е.
– Да, в 92-м году.
– Беспредел застали?
– Да, были нестандартные случаи. Угрозы были серьезные. Наверное, подавляющее большинство арбитров через это прошли.
– Сергея Карабанова даже избивали.
– У меня до такого не доходило. Но я скорее поверю, что Сергей кого-то избил – он ведь занимался единоборствами и явно не из робкого десятка.
– Раньше и деньги судьям почти всегда предлагали?
– Я к этому не касался и не могу комментировать. Да и начинал я судить такие матчи, где никто судей не стимулировал – уровень не тот.
– Ваш новый коллега чех Йерабек начинает свою карьеру в КХЛ матчем в Хабаровске. Что ему посоветуете?
– Ха, икры купить. Ну а если серьезно – то терпения и еще раз терпения. Судить там сложно.
– У вас теперь появился серьезный конкурент.
– Йерабек – сильный судья, абы кому не доверят судить два финала чемпионата мира. Я желаю ему успеха.
– Чем любите заниматься в свободное время?
– Я обожаю читать, люблю с супругой сходить в театр, на балет. Давно вот только на рыбалке не был, люблю в тишине посидеть.
– Ваш самый большой трофей?
– Ой, хорошо, если щуку на килограмм ловил. На рыбацком сленге – это «карандаш».
– В Риге на улицах вас узнают?
– Я не считаю себя знаменитым человеком. Нет, не буду лукавить – иногда узнают. Это приятно, но не более того.
– Чем занимается ваш старший сын?
– Футболом. В футбольной школе Шитика, был такой футболист в «Даугаве». Он, к сожалению, трагически погиб, но школа его имени работает.
– Как успехи?
– Старается. Да, футбол в Латвии развит не на таком высоком уровне, как хоккей, но для нас это неважно. Главное, чтобы ребенок был занят и вырос в достойного человека. Сын уже выигрывал какие-то медали. И сейчас они лежат дома в уголке рядом с моим «Золотым свистком».
