Анисимов: «Золотой свисток» — это как выиграть Кубок Гагарина

Разговор в редакции «Чемпионата» с лучшим арбитром КХЛ сезона-2014/15 Алексеем Анисимовым длился порядка двух часов. За это время Алексей рассказал нам о специфике работы главного судьи, интересных случаях из жизни, вспомнил отца, поблагодарил семью, всё своё окружение и рассказал, насколько непрост труд хоккейного рефери.

«Я убил в себе болельщика»

— У нас первый вопрос из Новосибирска, от местного корреспондента Дмитрия Ерыкалова. Вы в этом году судили два матча «Сибири», и она оба проиграла. Вы же сами из Новосибирска родом, как же так?
— Не знаю. А мне надо было помочь им? Может быть, в этом году так не сложилось, чёрная метка какая-то. Бывает такое на самом деле. Ностальгия есть определённая, когда на стадион заходишь, многое поменялось. Я как-то даже для себя не отмечал. Я помню, мало матчей у меня в этом году «Сибири» было. Два? И оба проиграли?! Печаль какая. А кому проиграли? Наверняка с какими-нибудь грандами играли.

— У вас вообще есть такая команда, которой не фартит с вами?
— А это неправильный подход. Это люди субъективно говорят. Я слышал, знаю, есть команды, которые говорят фартовый — нефартовый судья. Но понятия такого — «не фартит» — нет. Они могут с тобой восемь матчей проиграть, а потом девятый и десятый в финале выиграть. Может, и не фартовый, конечно. Может, святой водой нужно пойти помыться? Им.


— А вообще за «Сибирью» следите как болельщик? Такой прорыв в этом году у команды…
— Если честно, дело не в «Сибири». Я в себе болельщика убил. Единственное, когда я могу позволить себе поболеть – национальная сборная. И то когда я начинаю болеть, я смотрю на действия судьи как болельщик, тут же остываю, и через пару минут начинаю болеть за него как за судью, понимать, почему он принял то или иное решение, те или иные моменты, когда он вёл игру, не дал фол и так далее. А за «Сибирь»?.. Я из Новосибирска, и этим горд, что я сибиряк, что у меня до сих пор многие там друзья остались, всё детство прошло. Но сказать, что я болею за Новосибирск, – нет, мне и нельзя этого делать, и я не хочу этого сам. Но так или иначе, то, что «Сибирь» сделала с таким составом, я считаю, это шикарно. И по той игре, когда люди бились, по той схеме, у них не было мастеров, они могли за счёт желания только сыграть, и они сделали всё. Было видно, что люди играли кто-то на 90%, а кто-то на 110% своих возможностей.

— Фастовского заслуга?
— А вы знаете, я не умаляю его достоинств, но я считаю, что это подход всех людей, начиная от прачки, которая вовремя постирала форму, и заканчивая человеком, который работает на заливочной машине и вовремя присадку в лёд добавил, и лёд стал быстрым. Вот это моё понятие. Конечно, выигрывает команда, проигрывает тренер. И в плане подбора игроков – да, и в плане того, что так выстроили, – это менеджмент. Просто в России очень часто, когда люди побеждают, они забывают о том, кто им помогал это делать, начиная правда от прачки и человека, который вовремя за шнурками сбегал во втором матче плей-офф, а если бы он вовремя шнурки не принёс, игрок бы не вышел в этой смене и не забил. Но это лирика уже. Да, Фастовский талантливый менеджер, многое сделал, в этом я согласен. Ещё про «Сибирь»?

— Наверное, вы знаете Юрия Карандина, легендарного новосибирского арбитра? Он там сидит, у него будочка своя рядом со стадионом.
— Будочка может быть у собаки, а у него офис. Я его прекрасно знаю, меня отлично знал его отец, и первый, к кому я пришёл, – это был Юрий Павлович Карандин. Не открою секрет, что он своеобразный человек, великий судья. Человек, который не первый год руководит хоккеем. Он мне первый сказал, какие ступени я должен пройти, после чего, куда я пойду. Пользуясь случаем, передаю ему привет. Как я сказал уже на награждении, нельзя забывать всех тех, кто судил, и его частица здесь есть, спору нет.

«Не могу смотреть российский футбол»

— Хотелось бы спросить насчёт регионального принципа. Вы судили матчи «Сибири», московские арбитры московские матчи. Раньше такого не было, а сейчас можно. Это нормально, как считаете?
— Ничего такого в этом нет, это раздутая в моём понятии тема, просто овчинка выделки не стоит. Количество московских арбитров – гораздо больше сейчас. Так получилось. Здесь сильная школа, здесь больше хоккея, здесь есть где развиваться. Поэтому московские арбитры и на выезде судят, и в Москве. Так оно было, есть и будет. Если мы вернёмся к системе, и я её ещё застал, когда московский арбитр не мог судить Москву, то не получится закрывать все матчи. Вернее, получится, но тогда кто-то будет, ребята из Уфы, например, судить 15 матчей и потом на протезах домой возвращаться, а кто-то 3 матча. Чудес не бывает. Понятие, из какого города арбитр, отрубается, это если возвращаться к вопросу, за кого вы болеете. Я ни за кого не болею. Вот не могу. Футбол наш не могу смотреть. Лиги чемпионов с полуфинала начинаю смотреть, с четвертьфинала. Болею за судей всегда, ну и за национальные сборные, на Олимпиаде болел – всё.

— А футбол почему не можете смотреть?
— Ну, я сейчас если скажу, могу кого-нибудь обидеть. Я наш футбол не могу смотреть – не хочется. Не хочу обижать вид спорта. Наш футбол. Я скажу свою жизненную позицию: когда в стране девять месяцев зима, развивать футбол, кроме как в южном регионе, невозможно. И когда человек в «ногомяч» бегает, и только он зашевелился – получает деньги… Дело даже не в деньгах. Дело в подходе и в футболе. В -10 не могут бегать люди в Томске в марте, я и сам из Сибири. Когда делают «зима-весна» — этот футбол смотреть невозможно. До -15 разрешают играть. Вот в Норвегии не культивируют футбол, но зимние Олимпиады выигрывают через одну. Так же и у нас, зимняя страна. Чудес не бывает.

Я согласен, что футбол – спорт №1 в мире, не обсуждается вообще, спору нет. Но, к сожалению, футбол, который смотрим мы… Может быть, футболисты про нас так же говорят, не знаю. Но я вижу, какие травмы люди получают на льду, и вижу, когда на поле люди падают, задыхаются, к ним выбегает доктор, 20 человек пьют воду, подыхают. Они, оказывается, через два дня на третий не могут в футбол играть, у них обезвоживание. А то, что у нас люди через день играют в плей-офф, летают по восемь тысяч километров – ничего страшного.

Это моя позиция. Может быть, я сейчас критику такую получу, что футбол – наше всё. Ну невозможно смотреть. Нет, есть матчи, которые смотришь, это дерби. Вот если бы они играли, как они играют дерби, там, ЦСКА – «Динамо» или ЦСКА – «Спартак», тот уровень, самоотдача, когда ему ударили, а он встал и дальше побежал, а не лежит – вот, наверное, тогда бы я футбол смотрел. Всё то, что в хоккее. Когда они не дайверы. Всё там плачут. Когда у нас люди со сломанными плечами доигрывают матч, а там его задели – всё, жизнь остановилась. И обязательно ещё причёска должна у всех футболистов быть красивая. Сугубо моё мнение, могу ошибаться. Не общался с футболистами никогда, бог миловал. С судьями с удовольствием пообщался бы.

— А с хоккеистами общаетесь?
— У нас все адекватные люди, образованные. Мы же говорим вне льда? Да, общаюсь, с удовольствием, очень нормальные, правильные люди, правильные вещи говорят. Как правило, нет никаких обид, особенно нынешнее, моё поколение. Они все всё видят и понимают, никого обманывать не надо.

«В следующем сезоне увидим другого Радулова, он повзрослел»

— Сталкивались с тем, что молодые ребята выходят на лёд и начинают с судьями разговаривать?
— А вы знаете, нет, у нас в хоккее меньше такого. У нас люди начинают говорить, когда уже чуть-чуть заиграл. То есть такого, что он играет первый год и начинает с тобой разговаривать – такого у нас точно нет. Люди начинают разговаривать, когда они более или менее что-то собой представляют. Когда они понимают, что они могут с тобой побеседовать. А так, чтобы человек пришёл из второй команды в первую и начал разговаривать, – такого не было.

— Александр Радулов у нас один из главных любителей побеседовать. У вас как с ним отношения?
— Шикарный человек. У нас отличные отношения. Вы всё из Радулова какого-то изгоя делаете. Просто надо знать, как с ним общаться.

— В Санкт-Петербурге он ведь не к вам коньком стучался в раздевалку?..
— Он не ко мне стучался. Надо делить эмоции всегда. Я помню, что у них произошло, но я не могу ответить за ребят, что там было. Может, это была точка кипения. У нас Андрей Викторович Назаров – шикарно с ним общаться, отличный человек, суперэрудированный. Но вот, может быть, точка кипения у него во Владивостоке была. С ним с одним из немногих можно общаться. С тем же Радуловым в плей-офф общаться было очень просто. Человек подъезжает, спрашивает. Да, у него есть эмоции, это нормально, ты их начинаешь понимать с годами.

Если бы это было лет 10 назад, планка могла бы упасть, дал бы 10 минут. Но с возрастом становишься мудрее, понимаешь, видишь это. Человек живёт хоккеем. Причём приходит сам, извиняется, понимает, где-то перегнул. В этом плане он очень адекватный. Я вот общался с ним на «выпускном» (закрытии сезона КХЛ). Есть такое понятие «повзрослел», я думаю, оно к нему применимо. Думаю, что в следующем сезоне мы другого Радулова увидим, вот увидите. Я не в плане игры, я в плане поведения. Оно у него и не было плохим. Он же не матерился, не кричал. Ну был у него срыв, что теперь?.. Вы же не знаете, может, я тоже где-нибудь сломал в гостинице дверь после игры, разбежался, головой ударился, вызвали полицию. Но меня в сводках не было. Шучу, конечно, мне такого делать нельзя, я лицо официальное.

— А вот Илью Ковальчука вы удаляли, до конца игры причём.
— Да, конечно, а почему нет? У нас что, как-то делится, кого можно до конца удалять, кого нет? Он был агрессором, за что и получил свои заслуженные 5+20. Ни слова не сказал, собрался и ушёл. Вполне нормальный рабочий процесс. Почему нет?

— Не тяжело вообще таких звёзд удалять? Как решения даются?
— Решения всегда даются тяжело по моральной составляющей, не по этической и не по правилам. Для этого нужно в себе вырабатывать определённые вещи. Ты не должен делить игроков на звёзд и не звёзд. Есть правила, по которым мы играем. Может быть люфт в голове, что пришло 16 тысяч народу, но если человек сделал 5+20, о каком люфте мы можем говорить? У нас, в отличие от НХЛ, где шоу-бизнес, у нас хоккей – социальный проект пока. С элементами шоу-бизнеса.

— А вам какой вариант больше нравится?
— Трудно говорить. Наверное, шоу-бизнес. Хотя у нас другая модель. Мы вообще идём по другой модели: пытаемся забрать всё лучшее и создать своё.

— Удаётся это делать?
— Это вопрос к общественности, скорее. Но лига растёт, это видно. Начиная от мелких каких-то вещей. Жизнь не стоит на месте, и, слава богу, мы это тоже всё понимаем в судействе. То, что было 10 лет назад и что сейчас, небо и земля, 100%.

«Удалился из всех соцсетей, это какое-то зомбирование»

— У вас фамилия популярная. На чемпионате мира недавно перепутали и Артёма Анисимова нашего назвали Дмитрием. Вас так не путали?
— Пока нет ещё, можете начинать (улыбается). Вполне нормально, в сборной Анисимов, судья Анисимов, кто ещё остался? Есть просто судья Анисимов, даже Алексей Анисимов. Я ради интереса забил в поисковик, потому что фамилия популярная. Сейчас очень просто: «о’кей, Гугл» и вперёд. А ну-ка расскажи мне, Гугл.

— Александр Поляков рассказал, что вам рекомендуют не то что не сидеть в Интернете, а не заводить аккаунты в соцсетях.
— Меня нет там.

— У вас же был «Инстаграм»?
— Был, да. Но сейчас нет ни в «Фейсбуке», ни «ВКонтакте». Скажу честно, забыл пароль от «Одноклассников», не могу удалиться никак, третий год. Лень, там некоторую процедуру нужно пройти. Есть определённые вещи, которые нельзя выкладывать. Но я к этому подхожу нормально. В НХЛ точно знаю, этого нет, есть только одна соцсеть, в которой судьи сидят, но я вам её не скажу. Будете долго перебирать, всё равно не найдёте.

Я был в «Инстаграме», но это, знаете, какое-то зомбирование. Ты начинаешь фотографироваться на автомате. Нет его сейчас – я и смартфон реже достаю, больше внимания детям уделяю. Вообще это больше «Хвастограм», а не «Инстаграм» — я сфотографировался, и пошло-поехало. Если какие-то весёлые вещи – наверное, смешно там. Вы представляете, сфотографировал бы я «Золотой свисток», и что? Было бы 30 лайков, 54 письма «молодец», 24 письма, кто я есть по жизни и пошло-поехало. Не хочу. Не до «Инстаграма» уже.

«С клубами давно летаем разными самолётами. И правильно»

— Вы в этом сезоне побили рекорд Вячеслава Буланова по количеству матчей в плей-офф. Морально долго отходите после сезона?
— Долго – это сколько? Но перестраиваться на обычную жизнь приходится. Ощущение, что ты в другую жизнь попадаешь. Ты понимаешь, что всё закончилось, мы прошли и вот – финишная черта, клетчатый флаг… Всё прекрасно, все счастливы и довольны. Приходишь домой, день-два отдыхаешь, а на третий ты встаёшь, и ноги тебя сами несут в аэропорт. Сидишь и думаешь – никуда лететь не надо, в почте ничего нет, билеты заказывать не надо. В голове не укладывается. В сезоне живёшь в самолёте, в поезде, и ты в постоянном движении. Через неделю-полторы уже перестраиваешься.

— Как семья реагирует на ваши разъезды? Вы сказали, что с 4 сентября дома не были…
— Ну, я это утрированно, иногда рубашки менял и ночевал, если дома игра… Я очень благодарен жене. Это как женой декабриста быть. Сегодня я в Новосибирске, завтра – на Дальнем Востоке. Но такова профессия. Конечно, тяжело, когда двое детей. Мама моя помогает.

Бывает, я прилетаю, например, ночным рейсом, а на следующий день игра. Ещё надо выспаться, собраться и уехать, на детей времени почти нет. Улетаешь и думаешь в самолёте, а хороший ли ты отец? Сейчас с детьми больше времени провожу. Младшая всё время спрашивает, когда я улечу снова. Говорю, что до конца августа я никуда не собираюсь, вместе отдыхать полетим.

— А сборы как же?
— Это всего несколько дней в Подмосковье. Вообще подход к тренировкам у каждого свой. У меня, наверное, он неправильный. Я настолько устаю, что после сезона две-три недели вообще ничего не могу делать. Наступает лень. Не могу заставить себя. Я встаю каждое утро, думаю, что надо побегать, но откладываю на завтра. Но за полтора месяца до сборов я начинаю честно готовиться. Этого вполне достаточно. С возрастом ты хорошо знаешь свой организм, сколько тебе нужно на подготовку.

— А в сезоне?
— Тут нужна не поддержка формы, а восстановление. Переезды сказываются, надо физически отдыхать, велосипед или бассейн. Ну, тут ещё под расписание подстраиваешься, мы же регулярными рейсами летаем.

— С клубами вам нельзя летать?
— Нельзя, давно запретили. И правильно сделали.

— Разговоры начнутся?
— Два часа передачи «Что? Где? Когда?». Я как-то не готов.

— Поэтому у вас отдельный самолёт.
— Ну не отдельный, регулярный рейс. А вот отдельному был бы рад (смеётся). Гастрольный тур по городам с 4 сентября. Как у поп-звёзд, чтобы и фотография была на самолёте, как положено.

— Вам экипировку ведь не покупают?
— Я пришёл в КХЛ со второго сезона, галстук мне достался. А костюм мне отдал Губернаторов Виктор Михайлович. Тренировочные костюмы нам дважды выдавали. Хочется иметь экипировку, но это вопрос не ко мне. Конечно, хотелось бы и костюм… Кстати, в НХЛ этого нет. В Европе судьи приходят на матчи в повседневной одежде. Европейски арбитры удивляются, когда мы в костюмах приходим, а они в джинсах, кофточках… У нас дресс-код прописан в регламенте – костюм, рубашка, галстук. Но так и должно быть, мы же официальные лица лиги. Единственное, возить костюм не очень удобно, но есть секрет, как постараться его не помять. Меня ещё отец, царство ему небесное, научил.

— Что вам доставляет удовольствие в вашей работе?