- Вы очень хороши на вбрасываниях. Как вам это удается?
– Я работаю над ними уже шесть или семь лет, это мне и помогло выйти на такой уровень. Мы используем вне льда специальные приспособления, чтобы сделать руки и всю верхнюю часть тела сильнее.
- Секретные технологии?
– Нет. Это выглядит как маленькая клюшка, на ее конце – скакалка. Все приделано к стене. И делаешь движения клюшкой, как будто ты на льду. Можешь еще поставить отягощение на нее. И делать упражнения – туда-сюда. Это помогает развить реакцию и силу. Выполняешь движения одну минуту, и потом не чувствуешь рук. Очень тяжелые упражнения.
- Вы ребятам в «Авангарде» рассказываете, как выиграть вбрасывания?
– Да, до сезона у нас было несколько тренировок, там я старался помочь ребятам понять, как мы можем забрать шайбу на вбрасываниях. Но в КХЛ есть один нюанс: ты должен играть только своей клюшкой. За океаном же я мог заблокировать клюшку соперника и использовать свое тело, подбив шайбу себе коньком. Так что мне нужно было изменить эту привычку в своей игре.
Думаю, здесь сложнее выиграть вбрасывания, чем в НХЛ. Поэтому меня иногда с них выгоняют. В некоторых матчах отправляли с точки 5 или 6 раз. В такие моменты я очень злюсь на судей (смеется).
- Это единственное правило, которое вы не любите?
– Нет, я не то чтобы не люблю это правило... Я его ненавижу! Действительно ненавижу. Если ты на вбрасывании, ты должен иметь возможность любым способом отвоевать шайбу. Почему нет?! Я не понимаю, почему нельзя этого сделать.
- Насколько непросто дался переезд в КХЛ?
– Были дни, когда я говорил: «Хочу остаться в НХЛ и играть там, потому что это моя давняя мечта». Потом что-то случается, и я мысленно расстаюсь с ней: «Хочу уехать в КХЛ». Но на следующий день все начиналось сначала. И так я решал, где буду выступать в следующем году. Выбрал Омск, потому что мне сказали, что буду много играть. Это то, чего я очень ждал.
- Сколько вы думали над решением переехать?
– Около трех месяцев.
- В «Сент-Луисе» не было вариантов?
– Я видел игроков, которых они взяли, и чувствовал, что не буду проводить на льду много времени. Потому что хоккеисты, которые пришли в команду, очень хороши. И я решил приехать сюда. Кто-то может считать, что мой переезд в Омск состоялся только из-за денег. На это я отвечаю: «Нет, не из-за денег. Из-за хоккея, чтобы быть на льду и становиться лучше».
- Многие действительно удивляются, что вы держите уровень в КХЛ. Было мнение, что это лига не для вас.
– Мне было трудно первые три недели – надо было подстроиться к площадке. И с самого начала мы много разговаривали с Сумманеном. Я сказал, что мне нужно больше времени, чтобы найти себя в такой игре – так часто на лед выходить раньше не приходилось. В НХЛ – 15-16 минут максимум. Теперь у меня есть на пять минут больше. Я не считаю, что переезд в КХЛ — это шаг назад.
- В каких компонентах вы прибавили?
– Я больше играю с шайбой. Лучше вижу площадку, лучше созидаю.
- То, что Сумманен такой эмоциональный тренер, вас не пугает?
– (улыбается) Да, он бывает немного сумасшедшим на скамейке. Но, знаете, это заряжает. Хотя иногда ты злишься, потому что слышишь постоянно эти крики... Если хорошо играю, я его почти не слушаю. Думаю, для некоторых ребят в команде может показаться, что такие эмоции – это слишком. Но им надо психологически быть готовыми к игре. Раймо знает, как настроить, завести тебя в раздевалке, в этом он схож с Хичкоком.
- Сумманен вас особо не удивляет. А что-то другое в России?
– Мне нравится здесь. И пока ничего такого не случилось, чтобы я стал себе задавать вопрос: «Что я здесь вообще делаю?». Ничего особо не удивляет. Разве что... Отели в некоторых городах не очень хорошие. Но это нормально. Например, я разместил в инстаграме фото отеля из Новокузнецка.
- Зато там шторы подходят к покрывалам на кровати.
– (смеется) Да-да, это хорошо. Я просто никогда не видел таких отелей раньше. Наверное, некоторые люди недовольны тем, что я выкладываю такие фотографии. Но это не попытка шутить или насмехаться. Я семь лет жил в Штатах, и для меня это только первый год в КХЛ. Знаете, я просто был удивлен, что мы остановились там. Поэтому сделал фотографию.
- Часто слышите фразу: «Это Россия»?
– Иногда даже слишком (смеется). Но сначала, когда ты видишь это в первый раз, удивляешься. А потом говоришь себе: «Эй, я здесь, чтобы играть в хоккей, а не чтобы смотреть отели».
- Ну а что с вишневой «пятеркой» в инстаграме?
– Решил, это будет забавно, если я сфотографирую ее и запощу в инстаграм. Потому что у нас в Чехии тоже были такие машины. Ну, не такие старые, конечно (смеется). Я фотографирую здесь все. Иногда выставляю это в соцсети. Вот, например, фото со слонами. Мне показалось, они очень симпатичные. И город тоже был хороший. Нижний...
- Новгород?..
– Нижнийкамск... Если честно, я не помню точно, где это было (улыбается).
- Перед приездом Омск был для вас городом, где играл Ягр, и все?
– Да, я больше ничего не знал. Червенка рассказывал мне про Омск только хорошее. А сейчас мой водитель, мой друг, у него много историй. Он старается говорить по-английски, а я учу с ним русский. Иногда, правда, мы совсем не понимаем друг друга (смеется).
- В Омске очень холодно.
– Да, я слышал, что зимой там бывает -30. Но я не так часто выхожу на улицу, просто чтобы прогуляться. Мы едем пообедать или поужинать, а потом сразу возвращаемся домой. Холода не успеваем заметить. Думаю, когда будет такая температура, я вообще не буду выходить из дома. Буду лежать в кровати и смотреть фильмы (улыбается).
- Смотрите матчи НХЛ? Ваш партнер по «Сент-Луису» Тарасенко отлично выглядит.
– Да. Я, кстати, разговаривал с ним, когда он забил один из последних крутых голов. Это было уже везде в интернете. Я сказал: «Выглядишь очень уверенно на льду». И Вова очень счастлив быть там. Великолепный игрок и мой друг.
- Как много у вас близких друзей?
– Мой брат, мой сосед и еще несколько человек, которых я знаю с того момента, как мы были детьми. И пару ребят из хоккея.
- Полак?
– Да, мы играли вместе в сборной до 18 лет, кажется. А потом я провел с ним четыре года в «Сент-Луисе».
- Гертл?
– Тоже. Мы знаем друг друга по команде, за которую я играл. Последние пару лет мы тренируемся вместе. И деремся вместе (улыбается).
- Хорошие же вы друзья.
– Ну это было больше для прессы. Мы никогда всерьез не дрались, нам всегда весело вместе. Когда я в России, мы общаемся по скайпу. Иногда у тебя плохие матчи или что-то идет не так, и ты просто звонишь и говоришь об этом. Потому что я один, у меня нет девушки, никто не живет со мной.
- Сколько вообще часов вам требуется, чтобы отойти от игры?
– Часов? Наверное, не меньше одного дня (смеется). Я не могу спать после матчей. Особенно после не очень удачных игр – закрываешь глаза и видишь те моменты, где ты не забросил. И злишься, потому что, возможно, из-за этого вы и проиграли матч. И не можешь расслабиться и заснуть.
- Меня попросили, чтобы вы пришли на интервью в шлеме, и чтобы я не смотрела на вас. Потому что омские девушки уже сходят по вам с ума.
– (смеется) Не знаю, я пока не настолько хорошо говорю по-русски. Да, иногда слышу что-то на эту тему – я много фотографируюсь с фанатами, но это такой личный вопрос. В штатах и здесь примерно одинаковое внимание ко мне.
- Вам дарили интересные подарки?
– Да. Мне отдают рисунки и сделанные своими руками вещи – для ключей или маленькие «Матрешка»(говорит по-русски). Я не могу читать по-русски, но я слышал, что какая-то девушка сделала мне плакат: «Я хочу выйти замуж за тебя». Это забавно.
– Ваш русский оставляет желать лучшего?
– Я понимаю, когда говорят по-русски – он схож с чешским. Но вряд ли я когда-нибудь смогу на нем читать. Если бы я учил... Но я не учу (улыбается). Хотя кое-что знаю – ребята натаскали меня по плохим словам.
- Дерон Куинт рассказывал нам недавно в интервью, что когда он поинтересовался, как будет «Happy Birthday», ему ответили «Пошел на х**». Над вами так не шутят?
– Да, я слышал такие истории. Парни мне сказали: если буду злиться на кого-то на льду, надо говорить то же самое. Иногда я использую эти слова (смеется).
- Нашла в интернете фотографию. Это ваше темное прошлое?
– О, эта фотография... Ну волосы красные, потому что шел плей-офф – в это время же молодые парни постоянно что-то делают с волосами. И мне было тогда 18 лет. Это забавно. Я не знаю, почему это в интернете сейчас (смеется), но на самом деле я тогда почти умер.
- Что?
– Я ударился головой об лед. И мой язык запал. Я не мог дышать.
– Теперь понятно, откуда кровоподтеки. Алексею Терещенко, когда у него случилась такая же беда, помог партнер по команде Александр Степанов. Кто вас спас?
– Благодарю Бога, что врач был там. И он быстро пришел. Язык застрял, я мог умереть, но доктор был на льду уже через 10 секунд.
- Это самая тяжелая ваша травма в карьере?
– Да. Ну, еще у меня были операции на обоих плечах, сломанное колено.
- А что у вас за шрамы на лице?
– На лбу появился, когда я был еще совсем маленький. Мы дрались с братом в моей комнате, и я прыгнул с высоты и ударился головой. А вот этот шрам на брови — это после того удара в Чехии.
- Вы не прочь подраться. Какая драка ваша любимая?
– С Дюшеном. Еще я помню, как дрался с Белески, большой парень – ту драку я проиграл. Такое случается: некоторые игроки знают, как драться, а некоторые — нет. Иногда ты выбираешь не того соперника, и можешь прилично от него получить (улыбается).
- А когда вы дрались в КХЛ с Соколовым, правильного парня выбрали?
– Однозначно нет. Я пытался получить соперника крупнее, но Соколов просто не пускал — преградил мне путь. И потом он ударил меня, и так все и началось. Я говорил уже, что не очень хорошо себя чувствую после той драки, не очень здорово выглядело все это с моей стороны. Я пытался сказать ребятам в раздевалке, чтобы передали Соколову мои извинения.
- Соколов хватал вас за свитер спереди. Что он хотел?
– Думаю, он планировал уронить меня или что-то подобное. Конечно, это была большая ошибка с его стороны — так опустить свою голову.
- А что скажете о драке с Дюшеном?
– О, Мэтт... Для соперников та игра заканчивалась со счетом 1:5, кажется, они были очень злые. И когда ничего не получается в матче, начинаешь вести себя вот так: хочется выяснить отношения на кулаках с кем-то или еще что-то сделать. Мы просто оказались друг напротив друга: «Хочешь подраться?». И мы подрались.
- Хорошо получилось?
– Это был второй раз, когда я дрался с Дюшеном. Первая драка была не очень удачной, потому что мой свитер был не заправлен, и Мэтт просто натянул мне его на голову, чем фактически завершил бой. Во второй раз – я был готов. И мне понравилось. Что я еще могу сказать об этом?
- Чем вас вообще так привлекают драки? Вы же не тафгай.
– Не знаю, я их не ищу. Но если это необходимо, я готов сбросить перчатки. Например, когда соперник наносит грязные удары моим партнерам, это вроде как «зеленый свет» для меня — нужно пойти и подраться. Каждое лето я занимаюсь боксом – обычным или тайским, и, наверное, поэтому чувствую себя уверенно в драках. Мы работаем с моим персональным тренером в Праге уже 6 или 7 лет.
- Как вы начали заниматься боксом?
– Я увлекся боксерскими тренировками в Чехии – и один занимался, и с командой. И мне это просто не нравилось, понимал, что нужно заниматься гораздо лучше и правильнее. А некоторые ребята уже ходили к этому тренеру. И я тоже решил попробовать. Он специалист по физподготовке, зарабатывал на жизнь, занимаясь тайским боксом. Потом он стал работать с теннисистами, гольфистами, футболистами, хоккеистами.
- Что вам больше нравится — бокс или тайский бокс?
– Тайский бокс. Потому что там можно использовать все — локти, колени. Я тоже могу использовать это на льду (смеется). Нет, ну конечно, так нельзя.
- Сколько часов вы занимаетесь боксом?
– После сезона я недолго отдыхаю дома в Чехии, а потом начинаю дважды в день тренироваться — полтора или два часа с понедельника по пятницу. И в таком графике месяц. А потом выхожу на лед и параллельно продолжаю занятия по боксу.
