Тертышный: финал Евролиги-99 вспоминаю до сих пор

Тренер "Трактора" Сергей Тертышный рассказал о своей карьере и времени, проведённом в "Магнитке".

 

Карьера Сергея Тертышного началась и закончилась в челябинском "Мечеле". Этот отрезок включил в себя 20 лет хоккейной жизни. Четыре сезона незаурядный защитник отдал магнитогорскому "Металлургу".

Наш сегодняшний герой — один из хоккеистов того знаменитого поколения "Трактора", которому не хватило чуть-чуть до золотых медалей чемпионата страны. Дважды подряд! Лучшие представители той бронзовой команды вместе со своим тренером спустя несколько лет привели "Магнитку" к золотому дублю в Евролиге и чемпионате страны. Тертышный был одним из тех, кто после двух сезонов пребывания за океаном так и не смог закрепиться в НХЛ, хотя играл за "Портленд" вместе с Сергеем Гончаром, а затем вместе с Валерием Карповым, Андреем Кудиновым и другими именитыми челябинцами усилил ряды "Металлурга".

— Многие хоккеисты "Металлурга" из первого "золотого" состава стали тренерами. Вы тоже пошли по этому пути. Кто вас привёл в тренеры?
— Я сам пришёл. Правда, большинство игроков "Металлурга" тех лет, которые перешли на тренерскую работу, подольше играли. Я пораньше закончил. И подумывал о том, что делать дальше. Из хоккея уходить не хотелось. Пошёл в школу "Трактора" к тренеру, который меня воспитал, – Николаю Бецу. Там отработал год, может, даже меньше. А в то время в "Тракторе" работал ещё один мой тренер — Геннадий Цыгуров, который меня знает с детства. Я играл у него в молодёжной сборной. Он привлёк меня в "Трактор" в 1987 году, когда мне было 17 лет. И он же порекомендовал меня тренером в фарм-клуб, сказал, что мне надо двигаться дальше. Там я отработал год. Затем Цыгуров ушёл, вскоре пришёл Андрей Назаров. И он мне предложил: "Сергей, почему бы нет? Давай рискнём, попробуем в КХЛ показать что-то". И потихонечку, помаленечку дело пошло.

— С тех пор вы уже определились, тренер — это ваша профессия или нет?
— По большому счёту она мне нравится. Работа нравится – она интересная. С молодыми работаешь и наблюдаешь тот процесс, как они превращаются в хороших игроков. Работа интересная, специфическая. Не дал результат, и тогда уволят (улыбается).

— Родной брат Алексей и двоюродный Дмитрий моложе вас. Можно сказать, что они пошли по стопам старшего брата?
— Думаю, да. Я родился и вырос на ЧТЗ в таком районе, так называемом седьмом участке, где расположен старый дворец. Сейчас в нём играют молодые пацаны. Я там жил. Из моего окна полполя было видно. Я в хорошем смысле был больным по хоккею. Хотя мои родители особого отношения к спорту не имели. Тогда все пацаны тех лет болели этим: летом — футбол, зимой — хоккей. Поэтому, как только мне исполнилось семь лет, я сразу же записался в школу ЧТЗ. По большому счёту братья всё свободное время проводили вместе, поэтому их можно назвать родными. Наверное, они пошли в хоккей по моим стопам.

— Трагическую гибель Дмитрия переживали сильно?
— Ну конечно. Для меня это был шок. У пацана было всё хорошо. В первый сезон за "Филадельфию" в 21 год он отыграл 55 матчей. И подошёл именно в "Филадельфию" к Бобби Кларку, который к русским хоккеистам по разговорам не особо тепло относился. Он очень понравился своим трудолюбием, отношением к делу. Димка такой был, специфический. И поехал он в тренировочный лагерь пораньше, понимал, что нужно добавлять физически. И такая трагическая нелепость.

— Напомните читателям, что с ним произошло?
— Дима вместе с Михаилом Черновым и Фрэнсисом Беланже совершал прогулку по озеру на взятом в аренду катере. Находясь на носу катера, Дмитрий из-за ударившей волны потерял равновесие и упал в воду. Удар гребного винта катера пришёлся на шею хоккеиста, Дмитрий был доставлен в госпиталь, где скончался.

— Помните случай, когда вы накануне важного матча за "Металлург" в рамках плей-офф сломали ногу в душевой?
— А я её не сломал. Это было в Тольятти. Я поскользнулся в душе со скатом. Нога попала в то место, куда мыльная вода стекает. Между полом и перегородкой было 10-метровое расстояние, туда и попала нога. Появился рубец, рана была в таком месте, что невозможно было затянуть конек. Игру пропустил, но уже в следующем матче играл.

— Более серьёзные травмы за карьеру были?
— Когда в Канаде играл, два раза ключицу ломали. Операцию делали. Ногу ломали. Сотрясения были.

— Наверное, из-за того, что дважды ключицу ломали, в состав "Вашингтона" так и не пробились…
— Тяжело было пробиться. В то время все первые драфты у "Вашингтона" были защитниками. В том числе Сергей Гончар. Мы с ним в локаут отыграли в фарм-клубе, потом его подняли. То есть тяжело было пробиться. Человек семь было миллионеров: Тинорди, Котэ, Йоханссон. Там же ещё есть определённые подразделения: один — защитник разрушительного плана, другой – созидательного. У меня не было агента. Может быть, надо было не сразу в "Магнитку". Но мне позвонил Постников, его предложение устроило, и я, не раздумывая, поехал. Может быть, сейчас я бы сделал по-другому…

— В те годы воспитанники челябинского хоккея — Карпов, Кудинов, вы — возвращались на родину из-за океана в "Металлург", а не в "Трактор". Вами ощущалось серьёзное давление со стороны челябинских болельщиков?
— Если честно, нет. Здесь уже работал и Белоусов. Это для меня имело большое значение.

— В начале 90-х прошлого столетия "Трактор" становился дважды подряд бронзовым призёром чемпионата Межнациональной хоккейной лиги. И оба раза не хватило буквально чуть-чуть. Сначала в полуфинале с "Динамо" нужно было в "Лужниках" выстоять буквально несколько секунд. Не получилось. Потом в регулярном чемпионате от того же "Динамо", ставшего вторым, отстали всего на одно очко. Чего тогда не хватало "Трактору"?
— Я хочу сказать, "Динамо" ничем не хуже было. Я знаю, что когда мы в первый раз, ведя 2:0 в Москве, проиграли за несколько секунд ту встречу, игрок просто не выполнил установку Валерия Белоусова. От него требовалось подержать шайбу в зоне соперника, прикрыв её корпусом. Вместо этого последовал бросок вдоль лицевой линии, контратака – гол. Играли в Москве. Определённая тема судейства. Не сложилось.

— И прошлой весной полуфинальная серия с "Авангардом", и опять — бронзовые медали. Есть какое-то ощущение похожести данной ситуации с бронзой тех лет?
— Думаю, в корне отличалась. Определённое количество хоккеистов посчитало, что в принципе первое место в "регулярке" для них – это сверхзадача. Надо было из себя ещё выжать чуть-чуть, и можно было бы спокойно играть в финале. Невозможно выигрывать серию 10 игроками. Если два хоккеиста в таких играх выпадают — уже проблема. Думаю, в этом корень причины. Это моё мнение.

— Вы два сезона играли за "Портленд" в АХЛ. Тогда в этой лиге чему-то научились как защитник? Многие говорят, что хоккей в низших лигах строится по принципу "бей-беги" и там мало чему научишься.
— Это неправда. У нас команда была довольно сильная. В нападении небольшого роста техничные игроки. Я научился реально держать силовую борьбу. Когда некоторых ребят с НХЛ туда опускают, они не хотят ехать, потому что знают, что, например, в АХЛ каждая игра как последняя. Все хотят попасть наверх и постоянно доказывают это тренерам главных команд: "Вот я какой, посмотрите на меня!" То есть отдаются полностью игре. Для меня карьера в АХЛ имела большое значение, не жалею, что там отыграл. Серьёзный навык получил в плане мастерства. Маленькие площадки, быстрое мышление. Когда ко всему этому привыкаешь и потом возвращаешься в Россию, то понимаешь, что здесь совершенно другой хоккей.

— В КХЛ нужны маленькие площадки?
— Понимаете, я бегать особо не люблю. Мне нравятся маленькие площадки. С другой стороны, быстрота мышления. Хоккей намного зрелищнее. Мне на канадских площадках больше нравится играть.

— Олег Твердовский сказал, что на больших площадках был рождён фирменный советский стиль игры.
— Он, конечно, прав. Хочу сказать, что, возможно, раньше не все канадцы умели хорошо кататься. Сейчас наоборот. Вопросу катания уделяют много внимания. В Канаде очень много людей занимается хоккеем. У нас недобор, а там – отбор. Помню, как в школу ЧТЗ было непросто попасть. Набор проходил два раза в год: осенью и весной. Тренеры дополнительно ездили по другим школам, смотрели перспективных пацанов.

— В тот период, когда вы перешли из "Трактора" в "Вашингтон", я учился в школе. И по радио прозвучала информация о вашем переходе в клуб НХЛ, о том, что Тертышный подписал двусторонний контракт на сумму 300 тысяч долларов. Почему-то эта сумма тогда хорошо запомнилась. Это были большие деньги? Что можно было тогда купить на них в России?
— Огромные! Можно было пол-Челябинска купить. Так и напишите. По тем временам квартира стоила семь тысяч долларов. Первые этажи котировались дешевле. А что такое сейчас первые этажи — сами знаете. Я не был богачом, не зацепился в основном составе, хотя и в фарм-клубе нормально платили. Богачом никогда не был (улыбается). Не прилипают ко мне деньги.

— Однако эта сумма вашего контракта тогда почему-то запомнилась.
— Конечно, в те времена 100 долларов считались баснословной суммой.

— Из "Магнитки" уходили со слезами на глазах? Когда после бронзового сезона 2000-01 гг. в "Металлурге" состоялась реорганизация команды, многие из игроков, с кем пришлось расстаться, со слов Белоусова, просто плакали.
— Я так понял, что намечалась определённая перестройка. Понимал, что "Металлургу" была нужна свежая кровь. Когда игрок нужен, то с ним начинают вести переговоры по ходу сезона, чуть ли не в Новый год. Мне предложения, чтобы остаться, не было. И тут возник вариант из Тольятти. А потом были предложения из Омска, Ярославля.

— Вы в Омске не много отыграли…
— Да. Из-за спины. Она у меня проблемной давно была. Геннадий Цыгуров взял меня в Омск. Игра игрой, но когда заснуть не можешь со снотворным и не можешь сидеть… В самолётах лежал на баулах. Допустим, в АН-24. Сидеть было невозможно, спина отстегивалась. Кататься ещё можно было. Всё это ухудшалось до такой степени, что заработал две грыжи. В военном госпитале Казани лечился два месяца. Куда только не ездил. А потом год не играл. Когда "Трактор" выступал в Высшей лиге, позвал Тимофеев: "Серёжа, давай, помоги молодым ребятам". Почему бы и нет? Продлил карьеру на два сезона в "Тракторе" и на один – в "Мечеле". Закончил всё равно рано. Может из-за того, что рано начал играть? Насытился хоккеем. Во время тренировок начал посматривать на часы, ждал, когда они закончатся. Это всё, предел. Желание тренироваться уходило. Однажды пришёл домой, сказал жене, что, мол, всё, с хоккеем как игрок завязал. Взял большой гвоздь, вышел на балкон и забил его в деревянную стену, повесив на него коньки. Хотя в ту пору было предложение из Тюмени. Хотел было ехать, но передумал в последний момент.

— Хорошо запомнился ваш возглас "Где "Динамо", где "Динамо"?!" на исторических кадрах после победного гола Владимира Антипина в финале Евролиги в Москве.
— "Башню" сорвало конкретно! Когда приехали в Москву, в газетах читал о том, что "Динамо" фаворит, а "Магнитка" играет в старый, советский, медленный хоккей. Это меня возмутило. И на стрессе выпалил. До гола Маркова всё было спокойно, а когда он нам забил, пошли опять "качели". И можно ведь было проиграть в овертайме и стать опять вторыми. Это было бы несерьёзно. Я уже один раз в этом участвовал на молодёжном чемпионате мира. Хотя у нас такая сборная была: Юшкевич, Зубов, Карповцев, Наместников, я – в защите; Жамнов, П. Буре, Коваленко — первое звено атаки. Бригада была серьёзная, и нам надо было обыграть шведов. Мы вели 5:3 за пять минут до конца, но пропустили пятый гол, когда на табло горели цифры 59.59. Сыграли 5:5, и мы стали вторыми. И потом в финале Евролиги тот гол Маркова. Подумал: ну что у меня за судьба? Опять быть вторым? Эмоции взыграли после того, как Антипин забил победную шайбу, и я сказанул в камеру эту ставшую знаменитой фразу.