Сеич ушёл…

Для нескольких поколений болельщиков он никогда не назывался и не будет называться по имени-фамилии. И даже по имени-отчеству. Многие даже не знают, как его полностью зовут, но скажи \"Сеич\" — и всем всё понятно. Ещё до знакомства автору этих строк довелось услышать множество легендарных историй о Сеиче и с участием Сеича. А личное знакомство произошло при таких интересных обстоятельствах, что не грех вспомнить.

Это случилось вскоре после наступления 2002 года. Мы прилетели в Уфу вместе со \"Спартаком\" — тем, феерящим под руководством Николая Соловьёва и Сергея Шепелева. В аэропорту загрузились в автобус \"Салавата\" и отправились прямиком во дворец, выгрузить амуницию в раздевалку.

А в Ледовом дворце в это время разыгрался… шторм. Если вы думаете, что в континентальной Уфе штормить не может, то сильно заблуждаетесь. Потому что штормило тогдашнего главного тренера \"Салавата\" Сергея Алексеевича Николаева. Перед нашим приездом ему в руки попал экземпляр годового отчёта хоккейной детско-юношеской школы, из которого он узнал, что ДЮСШ \"Салавата\", оказывается, в прошедшем году работала лучше на 37,4 процента, чем раньше. Это и вызвало бурю негодования.

Буря не пощадила никого, кто поздним вечером ещё был во дворце. Ледовары прятались за своими машинами, тренеры, говорят, повыпрыгивали в окна, уборщицы забились от Сеича по своим клетушкам. Пока команда выгружала свои сумки, автор этих строк, не ведая опасности, нагло ввалился вовнутрь и тут же нарвался на эпицентр бури.

— Вот ты объясни мне, дураку необразованному! Если у меня сейчас в команде наших воспитанников – во! – и перед моим носом без всяких \"приветов\" и \"здрасьте\" возникла заскорузлая николаевская дуля. – То на 37,4 процента больше – это как?!!!

Смекнув, в чём дело, ваш покорный слуга попытался взять под локоток бушующего Сеича. Объясняя по дороге, что, мол, это всё математика и бухгалтерия, что бухгалтеры вообще не от мира сего, что у них в году не двенадцать месяцев, а десять плюс 20 процентов НДС.

— Да какая в дунькину кику бухгалтерия, какая математика?! – не успокаивался Сеич. – Работать надо! Ра-бо-тать, понимаешь? А у них то Ураза-Байрам на пару месяцев, то Курбан-Байрам, то ещё какой-нибудь байрам – и работать нельзя. То у них двухнедельный – тьфу! — Хеллоуин, то китайский Новый год, переходящий в Йом-Кипур, а там уже майские праздники подошли – и сезон закончился. И работать некогда…
Больше всего почему-то Сеича убивала не сама цифра, а четыре десятых после запятой.

— Я бы ему оттяпал спереди эти четыре десятых процента…

— Кому?
— Да директору этому… ДЮСШ этой… Только ведь я его в последний раз в прошлом году видел. В кабаке. Они там всей школой католическое Рождество отмечали. Школа за последние годы никого выпустить не может, мы тут карлимся, денно и нощно, не разгибаясь, звёзды светят прямо в очко, а у них байрамы одни. И при этом мы в плей-офф попасть не можем, а они на 37 процентов лучше работают, представляешь? И четыре десятых… убью, гниду! – вновь взорвался Николаев и умчался куда-то вглубь тёмного дворца. И через минуту оттуда, из тёмных недр, усиленное эхом донеслось:

— Нет, ты видел?!!! 37 и четыре, блин, десятых!.. А ты, Сеич, хоть сам ложись, но плей-офф давай…

Потом он, конечно, остыл. Поговорили уже спокойно. Что удивительно: полчаса назад с человеком познакомился, а уже такое ощущение, что знаешь его всю жизнь. И он тебя всего знает, с потрохами, и весь ты у него, как на ладони.

Сеич взрывался, как порох, и тогда летели клочки по закоулочкам – в любой команде, где бы он ни работал. Но и быстро остывал и почти всегда \"амнистировал\" всех тех, кого в горячке отправлял вместо хоккея \"улицы мести\" и \"сортиры мыть\". И ни один хоккеист никогда не скажет, что Сеич сломал ему карьеру или не дал второго, а иногда и третьего шанса. Он взрывался, но в то же самое время был удивительно терпелив, выстроив за свою тренерскую карьеру не одну профессиональную команду.

Наверняка теперь скажут, что Сеич был этаким Доном Черри российского хоккея. И это будет абсолютно правильно. Он жил в хоккее, жил хоккеем, поэтому и не мог спокойно воспринимать всё то, что творилось в нашем хоккее в 90-е и начале нулевых.

А теперь он ушёл. Возможно, ушёл так рано потому, что все эти годы протащил через себя, через своё сердце. И нам будет его сильно не хватать. Его своеобразного юмора, его точных оценок, если хотите, ярлыков, которые почти всегда оказывались безошибочными.

Пусть земля Вам будет пухом, Сеич…