СКА был одной из самых популярных команд КХЛ и до Ржиги. С его приходом команда просто стала еще более обсуждаемой. Милош тут же превратился в главного "трибуна" клуба.
За полтора года работы между нами случалось разное. Бывало, что ни с того ни с сего Милош мог обнять, пригласить на обед, поболтать. Бывало, что обижался непонятно на что, но долго держать обиду он не мог. Одно оставалось неизменным - интерес. Интересно с ним было всегда. Этот человек, как динамит с горящим фитилем, взорваться готов был в любой момент.
Рассуждать о квалификации Ржиги-тренера оставлю на откуп профессионалам-экспертам. Расскажу о том, какой Ржига-человек.
Наш последний разговор состоялся накануне матча с "Витязем", после которого тренера и уволили. Состоялся он при таких обстоятельствах: Ржига, увидев вашего корреспондента, позвал вместе с собой на обед: "Пойдем поедим, можем поболтать. Только не о хоккее".
"Болтали" мы около часа. Говорили обо всем. Ржига ничего не стеснялся, часто смеясь над некоторыми вопросами, отвечал откровенно и как всегда без фальши. Милош много рассуждал о том, как когда-то вернется в Чехию и как отреагирует на то, что его когда-нибудь попросят уйти из СКА:
- Я держаться не буду. Если меня не хотят здесь видеть - уйду. Упрашивать никого не стану, - признавался Милош. - Меня дома ждут уже давно. Шесть лет я живу в России. Жена, дети, внуки - все очень соскучились.
- Большая у вас семья?
- На праздники в моем доме собирается по 30 человек. Две внучки и внук. Отличный парень, мечтает стать хоккеистом. Я сначала думал, что у него не получится, но за последние два года он здорово прибавил. Если будет и дальше так стараться, точно заиграет.
- Советы у вас спрашивает?
- Никогда. Потому что я всегда критикую (смеется).
- Почему вы живете в гостинице и не перевезли в Россию супругу?
- Мы строили дома в Чехии - сначала сыну, потом для себя. Следом внучки родились, надо было детям помогать. Постоянно находились какие-то проблемы. Но сейчас жена уже начинает сильно по мне скучать. Когда-то мне придется вернуться домой. Знаете, какой у меня там винный погреб?! О, четыре тысячи бутылок! Я в вине толк знаю. Наверное, один из главных коллекционеров в Чехии. Но если большой праздник, никогда жалеть его не буду. Вино не надо хранить, вино надо пить.
Надо признать, что Ржига, работавший первый сезон в СКА, и нынешний Ржига - разные люди. В первый год он был таким, каким его привыкли видеть всегда - взрывоопасный, жесткий, громкий. Потом стал гораздо более спокойным. В его глазах читалась безысходность, как будто он действительно смирился - в Петербурге добиться чего-то большого ему не суждено. Может быть, поэтому часто рассуждал о том, какой он тренер:
- У меня все просто: если команда выполняет свою задачу - я доволен. Если кто-то недорабатывает - я злой тренер. Понимаю, что ребята тоже люди. Но не могу терпеть, когда вижу, что человек может больше, а делает меньше. Мне все равно, любят меня игроки или нет. Мне главное, чтобы уважали и верили.
- Говорят, вы всегда держите дистанцию с игроками?
- Когда был молодым тренером - не держал. Как-то раз у нас была совместная вечеринка. И несколько ребят, которые мало играли, выпили немного и начали приставать ко мне с вопросами. После этого я ввел закон: если на вечеринке кто-нибудь подходит с вопросом об игре, вечеринка тут же заканчивается.
- Не жестко?
- Не думайте, что я такой жесткий. Я умею повеселиться, знаю в этом толк. Но на первом месте для меня всегда будет работа. Сначала сделай ее, а потом веселись. Молодые игроки сегодня хотят только получать от хоккея выгоду. Не хотят много работать. Может быть, поэтому считают меня противным человеком (смеется). Да, конечно, я - противный, ведь учу, как надо относиться к профессии. Стараюсь вбить в голову, что век хоккеиста очень короток и относиться к игре надо с уважением. Раньше нас этому учили ветераны, была настоящая дедовщина, и мне много доставалось за свой язык. Сегодня такого нет, ветеранам все равно, как растет молодежь. Но такое время, тут ничего не поделаешь…
Милошу нравилась Россия. Без улыбки в нехоккейные дни его редко можно было увидеть. Поражало, насколько хорошо он знает всех, кто находится рядом с командой: девушек, которые накрывали обед и ужин в столовой для команды, водителей клуба, всех работников отеля, где он проживал. С каждым чешский пан успевал перекинуться хотя бы парой слов. Может быть, поэтому ваш корреспондент после увольнения наставника не раз становился свидетелем того, как плакали некоторые люди, помогавшие команде побеждать, узнав о том, что Ржиги в СКА больше не будет.
- Ваша страна совсем не похожа на Чехию. В России гораздо больше открытых людей, и мне это нравится, - признавался Милош. - Мало кто говорит что-то за спиной. Я и сам такой. Поэтому мне тут хорошо. А люди… Знаете, меня всегда учили относиться с уважением к любой профессии: уборщица, заливщик, повар, официант. Отец говорил мне: "Эти глаза видят все, а твои глаза сами ничего не видят. Поэтому таких людей надо внимательно слушать". Но результат делать все равно самому.
Ржига, может, и слушал, но все хотел делать сам. Наверное, в этом его большая проблема. Опирался он только на свое мнение, в людях если разочаровывался, то окончательно. У Милоша только два цвета: черный и белый. Хотя сам он и отрицал, но всегда находил любимчиков. Тех игроков, в которых верил больше остальных, за кого готов был биться.
Не понравилась ему, к примеру, игра признанного снайпера Глеба Клименко с самого начала, и как тот ни старался, забивая голы в рекордно малые сроки, получая меньше всех игрового времени, но твердо закрепиться в составе при Ржиге так и не смог. Зато нравился Милошу Максим Рыбин. И тренер всегда, при любых обстоятельствах, ему доверял. Потому что знал: на такого человека можно положиться, он не предаст, ведь еще в "Спартаке" прошел с ним огонь и воду. Медные трубы в Питере пройти не удалось.
На следующий день после увольнения на том конце провода трубку поднял третий Ржига - отдохнувший, веселый и спокойный. Таким я его никогда не видел, только слышал, когда набирал чешский номер наставника во время хоккейных отпусков.
- С меня спал огромный груз ответственности. Нигде мне не было так тяжело, как в Питере, - выпалил тренер.
Все, нервотрепка для Ржиги закончилась. А мы будем вспоминать полтора веселых года. Мы - это журналисты, для которых Ржига всегда был (надеемся, и останется) находкой. А вот будет ли вспоминать его бывшая команда? Тренера, который никогда не хвалил, большую часть времени разговаривал на повышенных тонах и всегда держал дистанцию? Который способен выжать максимум из команд-однодневок, не хватающих звезд с неба? Который способен достичь максимума скорее благодаря конфликту, нежели кропотливой, ежедневной работе?
Кажется, что после увольнения не только один Ржига вздохнул с облегчением. Этому "роману с камнем" суждено было когда-нибудь закончиться.
