— Известно, что во дворе на ворота ставят самого слабого хоккеиста. А в судьи кого? Кто вообще кататься не умеет?
— Мы в большинстве своем очень отлично катаемся, пожалуй, без этого вообще трудно пробиться наверх. Если же говорить обо мне, то я сознательно пошел в судейство. Играл в «Тракторе» у Николая Беца и чувствовал, что мне там развиваться не дают.
— Почему?
— Не ставят в состав, я все время был в четвертом-пятом звеньях. Однажды мне это просто надоело, никакой перспективы. Я закончил, но тут поступило предложение остаться в хоккее. Раньше вообще никак не понимал, что такое быть арбитром. Надо ли, например, тренироваться?
— Надо?
— Еще как! Про физическую форму вообще молчим, ты обязан быть в идеальном состоянии. Но вот возьмем правила. Я, например, постоянно их перечитываю. Кроме того, постоянно смотрю хоккей, видеоматериалы, которые рассылает глава департамента Александр Поляков. В Америке сделали приличную презентацию, где каждое нарушение разбирается. Я постоянно пересматриваю, проверяю себя.
— Вы рано ушли из хоккея?
— В 15 лет я уже начал работать арбитром. Но и хоккейную секцию-то пришел достаточно поздно, когда мне было восемь лет. Может быть, потому мне и в состав было труднее попасть, костяк уже сформирован.
— Кто-то из вашей команды играет в КХЛ?
— Григорий Шафигулин в «Динамо». Есть еще ребята в ВХЛ.
— Все равно непонятно. Вот как так взять и начать судить?
— Между прочим, у меня младший брат занимался хоккеем, и я часто судил матчи его возраста. Мне нравилось, но я, конечно, не понимал, что это будет моей работой.
— К кому надо обратиться в Челябинске, чтобы стать арбитром?
— Найдите Сергея Загидулина. Мой учитель. Но вообще специализированной школы нет, хотя он старается, помогает, читает лекции. Его уникальный метод в том, чтобы ты сразу начинал практику. Я отработал на первом матче в 15 лет. Меня назначили лайнсменом на турнир памяти Дмитрия Тертышного, где выступали команды суперлиги.
— Вы быстро изучили правила?
— Да я их фактически не знал. Понимал, когда проброс да «вне игры». Именно это фиксируют лайнсмены. Метод Загидулина, кстати, полезный. Я за 5-6 матчей на том турнире все понял.
— Ошибок много было в первом матче?
— Какие-то пробросы или не зафиксировал, или зря зафиксировал. Но без провалов.
— Всем надо начинать лайнсменом?
— В КХЛ работает Михаил Бутурлин, который свою спортивную карьеру закончил в 30 лет и сразу стал главным. Но я знаю много примеров, когда люди становятся сильными линейными и не собираются переходить в главные. В России самый яркий пример — Сергей Шелянин. Да и в НХЛ полно людей, которые никогда главными не работали. Им уже по 40 лет, но работают вполне профессионально.
— Самое сложное в работе арбитра — заставить себя не реагировать на разговоры со стороны игроков, а они в выражениях не стесняются.
— Хороший опыт — высшая лига. Там настоящее испытание. Ты приезжаешь в город, а про тебя все уже знают. Плюс еще много хоккеистов, которые поиграли, они стараются тебя повлиять, тренеры не останавливают.
— И что делать?
— Сказать «не обращать внимания» очень легко. Но ведь так и надо поступать. На самом деле, если начинаются бесконтрольные разговоры, то у меня самый простой метод. Я еду к тренеру и призываю к порядку.
— Иногда же бесполезно.
— Согласен, есть такие, что им бесполезно что-то объяснять. Но вступать в дискуссию не стоит. Тогда уж лучше применить наказание.
— Не один и не два хоккеиста говорили мне: а почему ты не интересуешься, как арбитры с нами разговаривают? Мол, запросто могут послать, и ничего не сделаешь.
— За себя отвечу: с моей стороны мата никогда не былвает. Я стараюсь быть корректным.
— Предлагали ли вам продолжить выяснение отношений за пределами льда?
— Еще в Челябинске такое было. Один хоккеист слишком много говорил, оскорблял меня, а потом угрожал, что дождется после матча. Я вышел в боевой готовности. Его не было.
— Про подкуп со стороны игроков или клубов спрашивать бесполезно.
— У меня таких случаев не было.
— Все арбитры так говорят. А потом выясняется...
— Нет, серьезно, сейчас ведь с этим строго. Стоит кому-то из клуба позвонить мне, как сразу в дело вступит служба безопасности Лиги. И я, признаюсь, они пойдут до конца.
— Вы же можете не говорить службе безопасности?
— А если это они звонили и проверяли? Если честно, то я вообще в день матча телефон отключаю. И не потому, что боюсь. Просто у меня свое расписание подготовки к игре. А если жена позвонит, когда у меня дневной сон? Лучше не надо.
— Как арбитрам сосуществовать с главным тренером «Торпедо» Петерисом Скудрой, который летом уже дважды был удален со скамейки запасных за оскорбления?
— А никак — это ему надо меняться. Тренеру стоит задуматься о словах, которые он говорит. Так нельзя. И дальше его будут удалять за это.
— Не слушать его?
— Но он говорит конкретно тебе, оскорбляет. Что нам делать? Стоять и слушать про себя несправедливые эпитеты?
— Ржигу же терпели?
— Отмечу, что при всей эмоциональности Милоша до оскорблений он не опускался. Да, постоянно спорил, но его все разговоры касались оценки того или иного момента.
— Рядом с Александром Радуловым страшно?
— Вы вот на экране видите бушующие страсти и думаете, что Радулов, как минимум, угрожает нам убийством. На самом деле, все не так. При всей эмоциональности Саша остается в рамках. Он корректен и, по крайней мере, меня никогда не оскорблял.
— Вы — один из немногих судей, которые на ставке в КХЛ. Чем это удобно?
— Твой доход не зависит от количества проведенных матчей, ты всегда получаешь стабильные деньги. Я понял выгоду этих отношений, когда получил травму.
— У многих арбитров был свой бизнес. Я как-то заходил в магазин Вячеслава Буланова, где он торговал автозапчастями.
— Не знал, не знал. Нет, у меня никакого бизнеса не было. Мне кажется, что это невозможно в нынешних условиях.
— Контракты у вас круглый год?
— До 30 апреля, как и у хоккеистов.
— А на что вы летом живете?
— На сбережения. Да-да, у нас нет дохода летом. Насколько я знаю, никто с голода не умирал.
— Константин Оленин рассказывал, что на международные турниры ездят не ради денег, а ради престижа. Действительно, там не зарабатываешь?
— Все относительно. Я был на молодежном чемпионате мира и за полторы недели получил 100 тысяч рублей. Мне кажется, что это приличные деньги. Но, конечно, основной доход в КХЛ.
— Вы упомянули травму. Считается, что арбитр сам виноват, когда в него прилетает шайба. Значит, заял не ту позицию.
— Уже много времени прошло после того, как Никита Зайцев попал мне шайбой в лицо. Я пересматривал этот момент и полностью уверен, что был на своем месте. Есть методика поведения судей. Скажу, что находился в том месте, где мне и рекомендовано. Но произошел несчастный случай. Никита запаниковал, на него шли два игрока, и он попал в меня.
— Вы, правда, держали губу в руке после попадания шайбой?
— Да, но впервые увидел себя в зеркале только в больнице. Стало страшно. И к большому счастью все повреждения оказались легкими. Зашили меня — вот и всё.
— Сейчас вы системой видеогол пользуетесь. А раньше вас заставляли все по телевизору смотреть.
— Прекрасное время. Помню свой самый сложный момент: вратарь выкатился из площади ворот, а там оказался хоккеист. Он получил шайбу и забросил в ворота. Я поехал смотреть эпизод, но понимаю, что совершенно забыл правила. Вот как отрезало, не понимал, что делать. К счастью, быстро прошло. Кстати, с тех пор и появилась привычка перечитывать правила.
— Какой пункт самый трудный?
— Отсечение. Не все игроки-то поймут, как его трактовать. Я вот постоянно и эпизоды смотрю, и повторяю.
— Дайте совет, как отличить отсечение от чистого приема?
— Смотрите, как человек подкатывается. Там все становится видно.
— Хоккеисты ругаются, что наши арбитры неправильно трактуют силовую игру.
— А я — сторонник силового хоккея. И вообще считаю, что это украшает хоккей. Мне нравится, например, как играет Артюхин.
— Когда вас последний раз наказывали?
— В прошлом году выносили предупреждение. А как-то отправили на месяц работать в высшую лигу. Помните драчливый матч «Динамо» — «Ак Барс»?
— Когда Анатолий Степанов пнул Вадима Шахрайчука?
— Да-да. Я тогда лайнсменом работал, и нас по итогам этой игры и наказали. Мы совершенно неправильно драки разнимали. С наказанием я согласен, между прочим, все по делу было. Но вы представьте нашу усталость, когда приходится разнимать таких людей. На Шахрайчуке можно повиснуть, а он этого не заметит.
