Возможно, со временем КХЛ вплотную займется женским хоккеем, а пока лучший специалист в этом виде спорта, главный тренер сборной Михаил Чеканов рассказывает о том, как реагирует на женские слезы, на признаки влюбленности, и до сих пор вспоминает олимпиаду.
– После олимпиады проходил исполком ФХР. Волновались? Могли ведь и уволить – формально задачу на турнир вы не выполнили.
– Сильно волновался, переживал, но не из-за исполкома. Я и сам после Сочи постоянно копался в себе, пытался понять свои ошибки, анализировал. Так привык.
– К вам были серьезные претензии? Проиграли – понятно, но чего лично вы не сделали?
– Только одна претензия: почему я не отговорил своего основного игрока подождать с беременностью.
– И почему?
– Но это же мужская логика. Как я могу уговорить девушку не рожать ребенка?
– И все-таки новость о том, что основной вратарь Надежда Александрова беременна, удивила. Как так? На нее рассчитывают, на нее надеются, она профессиональная спортсменка, но так поступает с командой.
– Не хотелось бы выносить эту тему на обсуждение. Я Александровой все равно благодарен – она много сделала для команды. С ней мы выиграли бронзовые медали н чемпионата мира, побеждали в международных соревнованиях. Но, признаюсь, когда я узнал о ее состоянии, мне стало обидно.
– Она ведь была готова играть на играх и в таком состоянии?
– Когда все это вскрылось на диспансеризации осенью, мы много беседовали, обсуждали. Вообше-то я был уверен, что она сыграет, но врачи запретили.
– Вы работали со сборной Китая. Там такая ситуация возможна?
– Однозначно нет. Девушки в команде знают, ради чего они играют, и если кто-то уходит, то осознанно и не в пустоту. У бывших спортсменов есть социальные гарантии, возможность заняться другим делом. Ее могут устроить в институт, дать квартиру или хорошую работу.
– К чему вы так и не смогли привыкнуть в Китае?
– В России мы привыкли работать на перспективу. Думаем не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем, а также на год вперед. В Китае это было полностью исключено. Когда я что-то предлагал на будущее, на меня удивленно смотрели и говорили, что ничего не нужно. Работай сейчас и здесь – это их философия.
– В России не так?
– Мы вот сейчас поехали на сборы в Сочи, но я уже моделирую сборы на новогодние праздники, думаю, как правильно готовиться к чемпионату мира. Но мы так привыкли, любой наш тренер действует по этой схеме.
– Трудно без языка в чужой стране?
– Я очень много приобрел. Не изучил китайский, но зато получил навык лаконично проводить установки, так как понимал, что длинные речи до игроков не дойдут.
– А зачем вы поехали в Китай?
– Я работал в детской школе «Спартака», работал долго. Но потом понял, что достиг потолка, развития не было. Меня уговорили закончить с ребятами 1994 года рождения, обещали либо место в молодежной команде, либо пост директора школы. Сезон закончился – тишина. А китайцы давно уже обхаживали.
– Вернуться в мужской хоккей после работы в женском очень непросто. Вы это понимали?
– Я никогда не рассуждаю с такой точки зрения: дескать, если приму это решение, то сразу мне будет недоступно то-то и то-то. Просто окунулся в работу.
– Но вы фактически сменили профессию.
– Не скажу, что я был уж совсем далек от женского хоккея. В «Спартаке» была группа девочек под руководством Александра Лейкина, и мы вместе ездили на сборы, вместе тренировались. Меня всегда это увлекало.
– Первая невынужденная ошибка, которую вы допустили при работе с женской команды?
– Я очень добрый, и некоторые девочки стали это использовать. Они давили на жалость. Это было и в Китае, это было и в России.
– Теперь жестче стали?
– Теперь я заранее даю завышенные объемы, а если девочки начинают жаловаться, то снижаю без потери объема нагрузок.
– Но вообще как работать со спортсменами, которые могут заплакать?
– Все это в прошлом. Теперь я достаточно жестко говорю: если начинаешь плакать, то иди и плачь в другом месте. Говорить мы не будем, придешь, когда успокоишься. И, знаете, подействовало. Теперь никто таких методов не применяет. А раньше – да, было. Особенно с теми, кто переходил из молодежной команды во взрослую. Бывает, что-то случится на льду – начинает корчиться, плакать. Я подхожу и говорю: собирай-ка вещи и уезжай со сборов в свой детский хоккей. Подействовало.
– А бывает так, чтобы спортсменка заплакала и застала вас этим врасплох?
– На днях. Бегали отрезки по 30 метров. Одна девочка делает фальстарт – свисток. Второй раз она специально нарушает – снова свисток. В общем, я по поводу этого второго раза вызываю ее на беседу, спрашиваю, зачем она так поступает, а она в ответ заплакала. И ты просто не знаешь, что делать.
– И что делать?
– Ну, говорю, на сбор тебе ехать не стоит. Сейчас позову администратора, пусть он тебе билет домой купит. Слезы моментально высохли, через 15 минут она уже улыбается.
– Часто в вас влюбляются девочки?
– Что в Китае, что в России я сразу начинаю с заявления: мол, девочки, вы посмотрите на мою руку, там обручальное кольцо. Я счастливо женат и этого не изменить, так что глазки мне строить не надо. Кольцо не снимаю никогда и иногда специально демонстрирую. Между прочим, у меня супруга – спортсменка.
– И вопросов нет?
– Да платоническая любовь все равно бывает, мы же в году много времени вместе проводим. Но это нормально. У тебя все равно есть любимчики, правда, к ним выше требования.
– Когда последний раз девушки вас очень сильно удивили?
– На днях. Получил очень трогательный подарок от них – коллаж, на котором мы все вместе изображены. Это не просто товар, который можно пойти и купить в магазине, это сделано от души.
– Проблема с соблюдением режима в женском хоккее стоит остро?
– На уровне сборной такого нет. Но все прекрасно понимают, что если кто-то будет пойман, то никакие уговоры от отчисления не спасут.
– Вы работали с парнями и, наверное, пришлось перестраивать себя в плане разговоров на льду. И мат надо исключить, и голос особо не повысишь.
– Про мат есть история. Когда я пришел в российскую сборную, то ужаснулся количеству мата на льду. Такое услышать можно, особенно если кто-то делал неточную передачу. Вместо того чтобы догонять шайбу, они орали шестиэтажными ругательствами. Может быть, китаянки тоже не отставали, но я китайского не знаю, а тут просто страшно стало. Первым делом ввел штрафы за нецензурные выражения. Ну, и сам я никогда ими особенно не пользовался.
– Когда вы в последний раз кричали на девочек? В Сочи?
– Нет, на турнире в Германии не сдержался. Это было перед олимпиадой, мы встречались со сборной Финляндии, нашим принципиальным соперником в Европы. Имели колоссальное преимущество, но проиграли. И только потому, что девочки начали беречь себя перед играми.
– Как?
– Я требовал от них работы на льду. Они обязаны были идти на «пятачок», продавливать соперника, бороться за шайбу, а вместо этого просто катались. Тогда и не сдержался.
– Знаете, если уж в мужском хоккее конкуренция за место в сборной не так велика, то в женском – еще хуже. Можно было понять девочек.
– Старался, бился над этой проблемой. Говорил им всем, что ни у кого нет места в составе. Иногда приходилось на игры не ставить или даже на сбор не вызывать тех, кто начинал чувствовать себя совсем свободно. Между прочим, я эту линию до конца держал, и в Сочи не поехали некоторые, кто не проникся серьезностью момента.
– В четвертьфинале Сочи вы неожиданно проиграли швейцаркам. Долго приходили в себя?
– Звук шайбы, попадающей в штангу после броска Саши Капустиной, в матче со швейцарками, меня прекратил преследовать лишь в апреле. Примерно в это же время перестал сниться сон, который преследовал меня после турнира: Оля Сосина выходит к воротам, отдает шайбу Кате Лебедевой, а та промахивается в пустой угол.
– Сильно вы изменились за время работы в женской сборной России? Более нервным стали? Или наоборот спокойный?
– Курить стал гораздо больше. И седины прибавилось. Это и жена заметила, и парикмахер.