Корешков: заметил Малкина ещё в юности.

– Братья принимали участие в вашем воспитании?
– Мы всегда очень внимательно следили друг за другом. Мы вместе тренировались и смотрели, кто как катается, отдаёт передачи, бросает. За один день я успевал тренироваться и со старшим братом, и со средним, и с полусредним. Четыре-пять тренировок в день для меня было обычным явлением. Поэтому я очень рано научился правильно кататься.

"НЕ ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ВЫБРАЛ РОССИЮ"

– "Устинка" всегда славилась своими воспитанниками-вратарями: Еремеев, Набоков, Тарасов. В ворота никого из вас не тянуло?
– Мимо этого нас пронесло. Старший брат стал нападающим, от него всё и пошло по цепочке. Нам было интересно соперничать друг с другом, а как могут соревноваться нападающий и защитник? Поэтому все как один – нападающие.

– Для Усть-Каменогорска самым принципиальным соперником была Караганда?
– В Казахстане было три сильные школы. На первом месте – Усть-Каменогорск. А конкуренцию нам составляли Караганда и Темиртау. Но не все возраста у них были сильными. Один выпуск мог даже выиграть у нас, а следующий пропускал под десяток шайб.

– Помните, когда впервые сыграли вместе с Александром?
– В 1992 году я вернулся в Усть-Каменогорск из "Лады". Нас сразу поставили вместе, по ходу сезона иногда разбивали, но постепенно мы нащупали братские связи. А дальше так и пошло: в Магнитогорске, в сборной Казахстана мы всегда играли в одной тройке.

– А тройка, полностью составленная из братьев Корешковых, была в вашей карьере?
– Только в одном матче. В сезоне-1996/1997 Игоря пригласили из "Автомобилиста" в "Металлург". И на домашнюю игру с Хабаровском нас всех поставили в одно звено. Мы стали играть в академичный хоккей, каждый стремился забить, а в оборону отрабатывать никто не хотел. И после той игры решили, что для тройки Корешковых одного матча в истории хватит.

– На тот момент вы с Александром проводили в "Металлурге" уже третий сезон.
– Да, после распада СССР хоккей в Казахстане стал угасать. Это были тяжёлые времена, нужно было как-то выживать. И все перспективные ребята старались уезжать в другие города, где была возможность достичь что-то. В сезоне 1993/1994 у нас было много предложений. Мы понимали, что проводим в Усть-Каменогорске последний год. Тогда же пошли разговоры о том, что "Торпедо" может покинуть Межнациональную хоккейную лигу и перейти в чемпионат Казахстана. Отток игроков стал неизбежен: Трощинский и Набоков поехали в "Динамо", Никитин – в Тольятти… Три пятёрки точно разъехались по другим клубам.

– А почему вы выбрали Магнитогорск?
– В "Металлурге" создавали новую команду, собирались решать высокие задачи. И летом 1994 года из Усть-Каменогорска в "Магнитку" пригласили целую пятёрку. У нас также были предложения из Москвы, Омска, Тольятти, но туда звали порознь. Мы решили, что раз в "Металлург" приглашают всех вместе – надо ехать. Так будет веселее. Но в первую очередь нас привлекали амбиции клуба. Мы с детства хотели только побеждать. И серьёзные задачи, которые ставили перед "Металлургом", стали для нас большим стимулом. Как показало время, мы не ошиблись с выбором.

– Никогда не жалели, что были заиграны за Казахстан и лишили себя возможности выступить за Россию?
– Сейчас уже поздно жалеть. У меня с детства была мечта стать олимпийским чемпионом. В итоге я сыграл за Казахстан на двух Олимпиадах. Считаю, мы блестяще выступили и в Нагано, и в Турине, показали максимальный результат, на который были способны. Конечно, хотелось оказаться ещё выше. Но что поделаешь, жизнь так распорядилась.

– Евгению Набокову удалось поменять спортивное гражданство. А вам предлагали выступать за Россию?
– Для этого нужно было несколько лет не играть за сборную Казахстана. Потом эти правила постоянно менялись. В общем, это было очень сложно. "С БРАТОМ ПОНИМАЛИ ДРУГ ДРУГА МОЛЧА"

– Вы центральный нападающий, но забивали больше и раньше, чем Александр, вступили в Клуб Всеволода Боброва (игроки, забросившие 250 шайб).
– У нас всегда были примерно одинаковые показатели. Мы оба забивали много. Может, мне чуть больше везло. Я чаще заезжал на пятак, ближе находился к воротам. Возможно, поэтому чуть раньше вступил в Клуб Боброва.

– Тренеры никогда не пытались разбить вашу связку с братом?
– Такого не припомню, всегда играли вместе. Тренеры видели, что у нас всё получается. Им было нужно лишь найти для нас третьего партнёра, который понимал бы наш хоккей.

– Матчи против команд вашего брата Игоря были для вас принципиальными?
– Больше для него эти матчи были принципиальными, чем для нас. Всё-таки "Автомобилист" и ЦСК ВВС, где он играл, объективно уступали по классу "Металлургу".

– Кто из этих "третьих" идеально дополнял ваше сочетание?
– К нам всегда ставили игроков высокого класса, например, Костя Шафранов. Приехал в "Металлург" в один год с нами, отличный распасовщик, в любом моменте лучше отдаст передачу, чем забьёт сам. Вместе с ним мы впервые выиграли приз "Три бомбардира" как самой результативной тройке чемпионата. Потом он уехал в Америку, а мы поиграли с Валерой Карповым, Равилем Гусмановым, Юрой Кузнецовым, были у нас и другие партнёры. Но со всеми нам было легко найти общий язык.

– По характеру вы с Александром похожи?
– Практически одинаковые. Мы оба адекватно оцениваем обстановку, ценим время, ведём себя порядочно по отношению к партнёрам как на льду, так и в быту, одеяло на себя никогда не тянули. За это нас и ценят.

– А конфликты случались на почве хоккея?
– Во взрослом хоккее нет. Как я сказал, мы адекватно всё оценивали. Тем более были ведущими игроками команды. Если кто-то из нас ошибался, то сам всё понимал, не нужно было лишний раз что-то говорить. Понимали друг друга даже молча.
– Вы застали период, когда в России стали появляться первые легионеры. Не возникало ревности, зачем они приезжают, занимают места наших игроков?
– Нам было интересно поиграть с хоккеистами из других стран. Но тут было важно, подходили ли они нашему хоккею, вписывались ли в команду. Не скрою, у нас в "Металлурге" были случаи, когда легионеры плохо приживались в коллективе, мало общались, не хотели учить даже элементарные русские слова, и как результат, надолго не задерживались.

"ЗАЧЕМ БЫЛО УХОДИТЬ ИЗ ЛУЧШЕЙ КОМАНДЫ ЕВРОПЫ?"

– За 10 лет в "Магнитке" не возникало желания сменить обстановку?
– В конце 90-х "Магнитка" набрала ход, считалась самым стабильным клубом в России. Мы побеждали в национальном чемпионате, дважды выигрывали Евролигу. Зачем же уходить из лучшей команды Европы? Тем более нас устраивал коллектив клуба и предлагаемые нам условия.

– И вариантов с НХЛ никогда не было?
– Была мечта и об НХЛ. В конце 90-х ходили разговоры вокруг да около, но конкретных предложений не поступало. Ну и вспомните: в 90-е в НХЛ уезжали только из Москвы, из провинции выбрались в Америку считаные единицы.

– Вы дважды выигрывали чемпионат России. Какую победу сейчас вспоминаете в первую очередь?
– Первая победа в финале над "Динамо" навсегда останется в памяти. Тогда началось наше победное шествие. За год до этого мы победили их в финале Кубка России. А в 1999-м выиграли всё, что только возможно: и чемпионат, и Евролигу. У "Магнитки" был очень сильный состав, мы собрали все индивидуальные призы. Тот сезон стал лучшим в карьере.

– Как отмечали победу в Евролиге?
– Тогда мы не могли расслабиться: сезон в России продолжался, впереди были матчи плей-офф. Удалось только в раздевалке выпить шампанское из Кубка. А вот после победы в чемпионате России в Магнитогорске устроили чествование. Приезжали известные артисты. Вспомнили тогда и о победе в Евролиге.

– А ведь вы чуть не упустили победу в финале, когда Андрей Марков бросил через всю площадку…
– … и забил за восемь секунд до конца третьего периода. Это был бросок отчаяния. Наш вратарь Борис Тортунов, видимо, уже радовался, немного перестарался, и шайба заскочила в ворота. После такого курьёза тяжело было собраться. К счастью, в овертайме удача оказалась на нашей стороне. А если бы проиграли, для нас это стало бы катастрофой.

"МАЛКИНА ЗАМЕТИЛ ЕЩЕ ПОДРОСТКОМ"

– Что больше всего запомнилось из ваших олимпийских выступлений?
– В Нагано мы впервые оказались на таком уровне, стали участниками настоящего праздника. Не передать словами дух Олимпийской деревни, когда живёшь вместе с лучшими спортсменами мира, ходишь вместе с ними на завтрак, обед и ужин. А в Турине мы пошли на парад, и брат нёс флаг Казахстана. Это было что-то неземное. Ты идёшь и знаешь, что на тебя смотрит вся планета. Для любого спортсмена участие в церемонии открытия – это минуты счастья.

– Брату доверили нести флаг Казахстана, потому что он в Нагано забил Гашеку?
– Возможно, и это сыграло свою роль. А вообще к 2006 году брат стал уже известной личностью в Казахстане. Он многое сделал для казахстанского хоккея, всегда играл за сборную, поэтому ему и доверили такую почётную миссию.

– Вы ведь застали в "Магнитке" молодого Евгения Малкина. Сразу было видно, что его ждёт большое будущее?
– Заметил его, когда Женя был ещё подростком. Я помню, мы приходили в зал, где они тренировались. Он выделялся ростом, обращением с мячом. Я обратил внимание, как он работает, быстро принимает решения, ориентируется на площадке, технически подкован, как бросает по кольцу. Все говорили, растёт перспективный мальчик. "БЫЛИ В ШОКЕ, ЧТО ОКАЗАЛИСЬ НЕ НУЖНЫ "МАГНИТКЕ"

– Ушёл Белоусов, пришёл Марек Сикора, вы провели с братом ещё один сезон, после чего ушли из "Магнитки". Почему и при каких обстоятельствах произошло расставание?
– Мы провели очень хороший сезон, очень здорово отыграли плей-офф. А руководство клуба решило не продлевать контракты. Мы были в шоке. Хотели дальше продолжать играть в "Магнитке", принести пользу команде, но…

– На это мог повлиять начавшийся в 2004 году НХЛ локаут?
– Вряд ли. Мы как были ведущими игроками в команде, так и оставались ими. До сих пор загадка, почему оказались не нужны "Магнитке". Пришлось искать новую команду.

– За следующий сезон вы сменили три клуба: "Сибирь", "Северсталь" и "Мечел" и везде играли вместе с братом.
– В "Сибири" решили: раз приехали Корешковы, сейчас вдвоём всех обыграют. А нам нужна была поддержка. В итоге не удалось выйти на свой уровень, и команда не показывала результатов. А если нет результата, виноваты всегда лидеры. Чтобы не терять контракт, мы перешли в Череповец, но там случилось то же самое.

– Вы приходили и уходили вместе. Не было такого, что вам говорили: один уходит, а другой остается?
– Только перед моим последним сезоном, когда я один уехал в Швейцарию. Карьера подходила к концу, и очень хотелось поиграть в Европе, пожить там с семьёй, вывести детей. Тем более пригласили в такую сказочную страну, как Швейцария. Грех было отказываться.

– Почему же поехали в "Мартиньи" без брата?
– В команде могло играть только два легионера, а один на тот момент у них уже был. Поговорили с братом, и он поддержал меня.

– Прочитала, что там вы играли в майке без номера и фамилии: на ней была просто надпись "Top scorer"…
– Так и было. Во второй швейцарской лиге существовало правило: лучшие бомбардиры всех команд играют в таких майках и в жёлтых шлемах. Кстати, майка тоже отличается от формы команды. Сделано это для того, чтобы зрители сразу понимали, кто в команде лидер. В первом же матче я набрал пять очков и весь год сохранял за собой первое место по очкам в команде. Теперь эта майка висит в моём музее.

"ДАВНО ЗНАЛ, ЧТО БУДУ ТРЕНЕРОМ"

– Почему завершили карьеру, отыграв в Швейцарии только один сезон?
– Я уже туда ехал, зная, что поиграю год от силы два. Но после сезона в Швейцарии поступали предложения из России только от клубов, которые обычно боролись за выживание. Мне не хотелось мучиться в таких командах.

– Сразу решили стать тренером?
– Ещё когда играл и задумывался о том, чем займусь по окончании карьеры, понял, что буду тренером. Для меня это было неизбежно. Я был готов к этой роли. Понимал, что могу подсказать, научить, передать свои знания другим.

– Потом, когда появился "Барыс" и КХЛ, где ваш брат отыграл ещё три сезона, не жалели о своём решении? Так бы ещё поиграли на высшем уровне…
– К тому времени я уже стал тренером. Я выдохнул как хоккеист и начал дышать как тренер. Назад пути не было.