В хоккей Галвиньша привела сама судьба – рассказывает, что деваться просто было некуда: "В Талси, где я начал заниматься хоккеем, это было самое удобное место. Там можно было показать себя. Других игр как-то и не было. Да и родители хотели, чтобы я не слонялся по углам и не маялся всякими дурацкими вещами – отправили заниматься хоккеем".
И никем, кроме как защитником, варианта стать у него не было: "Мне конкретно сказали: "Ты стоишь в защите, всё". А когда ты мелкий, как-то не думаешь о том, почему так вышло. Указание дали – значит, защитник. А мне-то было лет пять или семь, когда стал тренироваться. Слушался, конечно. Из тех ребят, с кем я тренировался, практически все оставили хоккей при себе как какое-то хобби. Разве что я и Мартиньш Райтумс еще играем профессионально. Даже не знаю, где он сейчас. Возможно, в Казахстане".
Хоккей - дело душевное
– А вообще следишь за хоккеем со стороны?
– Смотреть со стороны не люблю. Разве что какие-то финалы чемпионата мира по хоккею или по футболу. Футбол, кстати, смотрю редко – это обычно какие-то ключевые матчи или же необычные.
– Неужели никогда не было звезды для самого себя, любимой команды?
– Любимой команды НХЛ не было – когда был маленький, существовали только карточки, и не было никаких каналов, где можно было смотреть игры. Конечно, когда я переехал в Ригу, можно было что-то увидеть, но мы же все жили вместе, с теми, с кем играли, поэтому как-то не было возможности смотреть. Да я вообще никогда не любил хоккей со стороны, я не фанат этого всего.
– Я так понимаю, хоккей для тебя работа.
– Можно это понимать так, но это все-таки дело душевное. А когда работа очень нравится, то слово "работа" само исчезает. Мне это просто нравится.
– А за своими личными результатами следишь?
– Да, конечно, я их открываю, вот только один человек все никак не уходит с первого места – Кевин Даллмэн (улыбается). Когда вижу улучшения в своей статистике, то всегда радуюсь, потому что понимаю – иду в гору, зарабатываю очки. Эти очки важны, чтобы попасть туда, куда очень хочется.
– А куда?
– Очень хочется прорваться дальше, заиграть в каком-то серьезном российском клубе, который борется за призовые места. Наверное, это и есть мечта.
– Так же, как наш Пуяц, к примеру?
– Да, конечно. Омск, вон, в финале играл.
– Но ведь не везет нашим не на родине: Спруктс, Редлихс, Дарзиньш...
– Вот в том-то и дело, что хочется играть лучше. Не знаю, почему у них не получается. У нас они были лидеры, а в России им снова нужно показывать, на что они годны, возможно, в этом дело. Там очень много хороших игроков, и они уступают тем в чем-то.
– Насколько известно, ты уже в этом году мог играть в России, но заключил договор с "Динамо".
– Мне агент вообще ничего не сказал по поводу возможного перехода, тем более до 28 лет я не особо имею какие-то права. Я принадлежу клубу, особенно это касается латвийских игроков. Я борюсь за то, чтобы попасть туда, в Россию. Это очень сложно, особенно из Латвии.
"Начнем все с нового листа"
– Сейчас смотришь на тебя и понимаешь, что мог бы спокойно стать нападающим, все-таки постоянно у ворот соперника вертишься.
– С очками у меня всегда было не очень. Только за последние три года я понял, что без этих волшебных цифр я никуда не пробьюсь дальше. Начинаешь с передач, загораешься, пытаешься идти дальше.
– Мешают очкам, возможно, неудобные команды КХЛ?
– Почему-то плохо играем со слабыми – с такими, как "Витязь". Очень многие из "Динамо" не любят играть против этого чеховского клуба.
– В такие моменты, наверное, больше внимания уходит на вратарей. Кого за все сезоны считаешь лучшим?
– Ты знаешь, очень хорошо все шло с Прусеком. Он сейчас закончил карьеру, но очень много игр мы с ним "брали". Не могу сказать, чтобы мы с Телльквистом боялись выходить на игру. Просто все по-другому.
– Сравни, пожалуйста, работу Шуплера и Раутакаллио.
– Нового, думаю, ничего не скажу, но сравнить смогу. В тактике Пекки больше развита скорость, и мне это всегда очень нравилось: быстрое нападение, тихонько прикрываешь и несешься в оборону, а у Шуплера все медленнее, то есть важно хорошо на все сто провести большинство. Как мне кажется, латвийцам по менталитету больше подходит медленный хоккей, шуплеровский.
– Ты можешь сказать, что Раутакаллио доверял молодым игрокам, а при Шуплере такого не было?
– Да, если ты нормально сыграл, то Пекка, возможно, давал шанс, а Юлиус больше доверял тому, как игрок отыграл до этого сезона и сколько.
– А как же теперь с Артисом Аболсом?
– Придешь на игру – посмотришь. Сейчас за "Динамо" тренируются легионеры, а все остальные в сборной. Еще с "импортом" юниоры тренируются. А я здесь сегодня, потому как у меня болит колено. Тренируюсь, чтобы не "заржаветь".
– А вы верите Аболсу?
– Еще пока не было ни одного матча под его руководством, но в любом случае он сейчас главный и ему нельзя не верить.
У капитана всегда есть респект
– Сейчас как-то все сложно с травмами: Карле с травмой, у Кришьяниса (Редлихса) сломан палец, и у тебя…
– Если будет нужно, я выйду на лед в среду, против "Ак Барса".
– Как ты думаешь, в каких играх Рига наберет очки?
– Нужно везде зацепиться. Выходные закончатся – начнем все с нового листа.
– Много говорилось о том, что Раутакаллио очень жесткий тренер, суровый.
– Конечно, он будет таким, если не выполняешь его установку.
– А Шуплер?
– Юлиус относился к нашим провалам немного спокойнее.
– В обязанности капитана что входит?
– Ну, это точно не связано с тренером. Мне важно настроить ребят на хорошую волну. Еще нашивка на джерси есть, да.
– И все слушаются?
– Да, безусловно. У капитана всегда есть респект. Ассистенты есть: втроем уж легче сообразить, чем одному.
– А если противник часто использует "дайвинг"? Как вы реагируете? Неужели после игры нет желания поговорить по душам?
– После игры нет, но судьям предлагаем пересмотреть эпизод. А так, вообще, у меня нет врагов – это хоккей. Все делают всё, чтобы выиграть. В драках никогда не участвовал – слишком много сил теряешь. Я выхожу играть в хоккей, а не драться. Да вообще, тафгаи немного устарели, поэтому драки в играх для того, чтобы команда отдохнула и воспрянула духом.
Готовка, кролик и "мерседесы"
– Расскажи о себе: друзья, животные, хобби?
– У меня не так много друзей – все упирается в хоккей, с теми, с кем играю и тренируюсь. Лучший друг у меня, все-таки, Мартиньш Карсумс, еще Оскарс Цибульскис, иногда Мейя. Есть еще и легионеры, но они часто меняют команды, поэтому всегда приветствую, если вижу тех, с кем играл в первом, втором, третьем, четвертом сезоне КХЛ, но мы не являемся особыми друзьями. Из музыки я люблю больше "хаус", хотя во время игры или до нее практически ничего не слышу, что играет в арене.
– А какие-то традиции перед выходом на лед есть?
– Ты знаешь, у меня нет какого-то шаманства – это обычные дела перед выходом на лед. Оно все как-то само происходит. Я всегда делаю одно и то же. Разогреваю себя, готовлю к игре. Что там дальше? У меня есть любимый фильм – "Блэк Даймонд". Очень его люблю, он у меня лучший. Фильм старый, с Ди Каприо в главной роли. И животные существуют – кролик дома. Так его и зовут – Кролик. Он у нас по дому бродит (улыбается). Когда жил в Чехии, купил своей девушке, чтобы сильно не скучала.
– А автомобилями интересуешься?
– "Мерседесы". Очень люблю на них ездить, не могу объяснить почему. Есть у нас разделение в команде: Карсумс любит "ауди", Кришьянис Редлихс меняет "тойоты", а вот мы с Ниживием любим "мерседесы". Клуб "БМВ" у нас угас, разве что у Цибульскиса старая машина сохранилась.
– Так у Джериньша же "БМВ" новая.
– Да? Не замечал. У нас больше делятся на тех, кто ездит на "ауди" и "мерседес", вот так обстоят дела.
– Водишь "мерседес" – значит, человек более спокойный?
– Думаю, что я больше эмоциональный человек. Практически всегда говорю то, что думаю, а не держу в себе. Хотя при этом довольно терпеливый и я люблю готовить – у меня мама была поваром. Часто есть даже время для этого, поэтому вечером могу сделать ужин, приготовить что-то очень вкусное.
– А есть у тебя что-то необычное в карьере, знаменательное?
– В 2005 году я попал в сборную. Я даже себе представить себе не мог, что могу попасть в сборную! Тренер меня выбрал кандидатом, и я был просто удивлен. Мне казалось, что это чудо.
– Сейчас-то как-то и не представить, что в составе сборной нет твоего имени.
– Прошло уже семь лет, это действительно много, поэтому даже не знаю, что сказать. Кому-то это мало, но для хоккеиста – чувствуется.
