Фёдоров: ехать в НХЛ пробовать играть в хоккей не надо. Нельзя!

«Интервью в советское время не приветствовались»

— Интервью – это самая лёгкая часть нашей профессии, — заявил Сергей Фёдоров, войдя в редакцию.

— Не все хоккеисты так считают…
— Некоторые не любят общаться и делать свою работу правильно.

— Вы в НХЛ этому научились?
— Думаю, просто по жизни такая позиция. Когда я только приехал за океан, английский не знал, чтобы с прессой общаться. Но когда выучил, стал регулярно это делать, потому что это твоя репутация, лояльность. Постепенно общение с журналистами стало профессиональной привычкой.

— А в советские времена как было?
— Я был молодой ещё. И пресса не была так развита. За нас говорили старшие товарищи, мы просто тренировались. За последние годы у нас очень вырос уровень журналистики. Мне лично очень интересно общаться с репортёрами.

— Почему некоторые игроки слишком закрыты? Отказываются от интервью даже после рядовых игр?
— Они боятся сказать лишнее.

— Чего бояться тому же Радулову?
— Саша — эмоциональный человек, и он это знает, поэтому старается сдерживать себя, я так предполагаю. Мы с ребятами говорим на тему интервью, стараемся им объяснить, что это надо делать, но профессионально. В противном случае действительно лучше просто ничего не сказать, так и говорим: «Лучше только улыбайтесь». А Саше иногда ничего не хочет говорить, потому что некоторые люди могут понять его слова по-разному. Поэтому он останавливается на простых фразах.

Благодаря нашему руководителю пресс-службы Саше Бедареву Саша Радулов прибавил в общении с прессой, получив некоторые навыки. И уже мы со своей стороны убедили его общаться, потому что интерес к ЦСКА огромный, клуб великий в советские времена был, и сейчас наша задача возвращаться на тот уровень.

— Тут на самом деле многое зависит от руководства. Если, допустим, тренер не любит, когда игроки дают интервью, то большая часть команды будет молчать.
— Кстати, так было и в советские времена. Стиль работы был другой. Интервью не приветствовались, говорили: «Иди, докажи на поле, а потом будешь интервью раздавать». А когда доказывали, сезон заканчивался и уже ни у кого вопросов не было (улыбается). У нас жизнь стала более капиталистическая. Игроки, менеджеры дают интервью, от этого интерес к хоккею растёт. Люди хотят посмотреть на наш продукт, интерес огромный. Это здорово и для хоккея, и для самих ребят. Каждый должен делать своё дело профессионально.

«Включение в Зал славы – это вершина карьеры»

— Вернёмся к недавним приятным для вас событиям, включению в Зал славы НХЛ. Что это для вас значит?
— Не ожидал такого поворота событий. Должно пройти пять лет после подписания последнего профессионального контракта. Не знаю, учитывала ли комиссия этот факт. Но для меня это была радостная и сумасшедшая новость! Я тогда даже толком не мог ничего сказать в интервью, кроме «рад, доволен, очень почётно». А на самом деле хотелось рвать и метать, потому что реально начинаешь вспоминать, что же было за последние 25 лет — как играл, что сделал, каких результатов добился. Всё это ещё не осело. Включение в Зал славы – это вершина карьеры любого хоккеиста, после этого уже будни пойдут. Поэтому хочется правильные слова сказать, достойные такого момента, потому что это своеобразный пример. Мне очень приятно, что мировая комиссия оценила мою игру, вклад в хоккей. Быть достойным этой почести наравне с такими великими именами с канадской, американской, советской и российской сторон, — очень почётно. Невероятно почётно.

— Кто вам объявил о включении в Зал славы?
— Мне был звонок с канадского номера. Я впервые ответил на незнакомый номер. Это была телефонная конференция со всеми, кого включают в Зал славы. Мне позвонили, чтобы я дал интервью. Я не знал, о чём. Потом началась официальная часть, ведущий представил тех, кто в этом году вошёл в Зал славы, и я понял, что надо будет что-то говорить. Так я осознал, что меня приняли в Зал славы. На тот момент я был в гостях у друзей, мы общались в спокойной обстановке. И тут такое событие! Я сказал только, что очень рад быть в числе таких великих игроков.

— На официальную церемонию поедете?
— Я надеюсь, что мне удастся. Она будет 9 ноября. Очень хочу поехать, если не будет рабочих моментов. Хотелось бы полноценно завершить такую серьёзную страницу.

— Когда вы сейчас про свою карьеру вспомнили, у вас так глаза загорелись. Не улеглось ещё всё?
— Конечно же нет. Я буквально в феврале закончил играть за «Магнитку», а в мае уже стал менеджером ЦСКА. У меня не было времени осмыслить, что я закончил карьеру. Помните, я пытался вернуться на лёд уже в ЦСКА? Хотел помочь команде, когда у нас 10 человек было травмировано, но мои руководители решили, что этого не требуется. В позапрошлом году я был в очень хорошей форме, реально был готов играть. Так что да, глаза горят, и душе чего-то хочется.

— Зато три игры подряд на ЦСКА были аншлаги, народ приходил, чтобы на вас посмотреть.
— Я был готов и хотел. Но решение руководства и тренеров было другим. Мои намерения были чисты и понятны. Но, увы, не сложилось.

«Кругосветное путешествие откладывается»

— Многие ваши коллеги после завершения карьеры играют в Ночных лигах, в сборных звёзд, легенд. Вы как к этому относитесь?
— Здорово, что есть такие лиги и команды. Для здоровья это полезно. Я два раза в неделю, в среду и в субботу, стараюсь не просто кататься, а играть в интенсивный хоккей два часа с ребятами, которые тоже недавно закончили карьеру. Это важно для здоровья и помогает мне в работе. А команды «Легенд» — это здорово, дань уважения этим игрокам и пример молодым хоккеистам. Я участвовал в нескольких таких матчах со своими старыми партнёрами. Пусть скорости и не те, но сам факт мне очень импонирует.

— Сергей Фёдоров – главная звезда в любительской команде, за которую играете регулярно?
— У нас почти все ребята титулованные. Главная звезда – наш руководитель, который верит в нас и дал мне возможность проявить себя как главному менеджеру ЦСКА. У него богатый опыт руководства. Я говорю о Михаиле Мишустине. Наверное, он не будет очень доволен, что я так сказал (улыбается), но я давно хотел это сказать. Этот человек болеет всей душой за ЦСКА.

— С учётом ваших желаний, решение о завершении карьеры не рано приняли?
— Я плавно перешёл со льда в офис. Лёд рядом, но надо было другие задачи решать, более объёмные. Первый год было сложно, а потом уже всё стало понятно. Ничего сложного нет, надо быть в теме и в форме. Многосторонняя жизнь. К тому же я работал с первой командой на вбрасываниях, например. Поэтому я особо не ощущаю, что у меня что-то закончилось.

— Вы говорили, что хотели бы поехать в кругосветное путешествие после завершения карьеры… Откладывается?
— Была такая мысль, хотелось отойти от хоккея. Но шансов не было (улыбается). Вообще, у нас нет отпуска. При моей должности это даже не подразумевается. Нет такого, что две недели ты ни с кем дела не обсуждаешь. Мы едем в отпуск на две недели, но это чисто символически для семьи, а я работаю все эти дни.

— Где в этом году в отпуске были?
— В Детройте у родителей и две недели на море. То есть на море была моя семья, а я на телефоне был всё это время.

— А сколько примерно в день по телефону разговариваете?
— Целый день. Он у меня с батареей, это спасает, а так приходилось бы заряжать каждые три-четыре часа. Много разговоров. В моём подразделении команда КХЛ, МХЛ, спортивная школа, а теперь ещё и команда ВХЛ добавилась. Этот проект мы с нуля развиваем. У меня есть много помощников, им низкий поклон за работу. Жизнь очень интенсивная, и карьера продолжается, просто не на льду.

— И всё-таки кругосветку надолго отложили?
— Я раз шесть пересекал океан и считаю, что уже слетал. Правда, не в отпуск, а по работе.

— В работе главного менеджера ответственности больше, чем на льду.
— Приходилось не руками и ногами работать, а серым веществом. Да, первый год было тяжело, на такой должности анализируешь ситуацию 24 часа в сутки. Были проблемы. Сейчас легче. Уже разграничиваешь определённые действия и мысли. Грамотно планируешь время. Кто-то подумает, что всё стихийно происходит, но поверьте мне, это системная работа. Стихийного ничего не бывает, хоккейный мир крутится вокруг одной идеи – кто первый, кто быстрее схватит таланты, увидит, найдёт их и договорится.

— Вы эту схему сразу поняли?
— Конечно. Я находился в ней как игрок. Я пришёл в «Детройт» в первый год, поменялось 15 игроков, во второй — восемь-десять, а потом ты играешь одним составом в течение пяти-семи лет, меняются лишь единицы. Теперь вспоминаешь это и прогнозируешь ситуацию, которая складывается здесь.

«Если скажу правду, игроки задумаются…»

— Вы анализируете работу менеджеров в КХЛ? Насколько в КХЛ всё профессионально по сравнению с НХЛ?
— В НХЛ есть система и рабочая этика. У нас есть рабочая этика и много систем. В каждом клубе своя «кузня» и своё понимание, как должно быть. В НХЛ если хозяин клуба назначает генерального менеджера, то он делает всё. Он нанимает тренерский штаб, тренеры должны найти помощников, а менеджер должен найти доктора и т.д. В России — всё переплетено. Меня до сих пор поражают некоторые моменты, думаю иногда: «Неужели это так и есть?» К сожалению, так и есть. В НХЛ всё чётко: главный менеджер – это фигура, и он отвечает за всё, там нет директоратов, советов. У нас по-другому, но, наверное, это правильно.

— К игрокам вы предъявляете такие же требование, как к себе в своё время? Судите ли их по себе?
— Серьёзный вопрос. Если скажу правду, игроки задумаются (улыбается).

— Пускай задумаются.
— У нас очень сильный тренерский штаб, который и так их заставляет ежедневно думать о своём будущем. Первые несколько лет было такое понимание: судишь по себе, но и сам себе противоборствуешь в этом. В результате получается 50 на 50. Борешься сам с собой. Приходишь к выводу, что судить по себе — это не совсем правильно.

— То есть нужно реально смотреть на вещи?
— Совершенно верно. Поколения хоккеистов, менталитет сильно отличаются. Советский Союз от России отличается. Минимум хотелось бы, чтобы у игроков была самодисциплина, мы за это боремся каждый день. Напоминаем, устанавливаем командные правила, чтобы люди, получая серьёзные финансовые вознаграждения, вели себя прилично, как в клубе, так и вне его. От этого зависит репутация ЦСКА. У нас все ребята понимают, что дисциплина бьёт класс. И важно понимание идеи команды, что это группа людей, которая каждый день работает на износ ради одной цели. И эту систему нужно выстраивать с самого начала, чтобы в конце сезона она не подвела.

Я уже четвёртый год работаю в ЦСКА, и мы стараемся, чтобы люди это понимали. Естественно, отбор, селекция, как это принято сейчас называть. Мы реально работаем как психологи. Понятно, какой перед нами хоккеист, какое у него мастерство, а мы стараемся понять, что это за человек.

«Интересно, что Радулов выдаст в следующий момент»

— Лидер ЦСКА Александр Радулов такой взрывной по характеру. С ним сложно?
— Нет, с Сашей очень легко. Ему просто надо дать остыть, и потом он понимает, что ты ему хочешь сказать.

— А вы быстро разобрались с его психологией?
— Да. Я же не только против Саши играл, мы общались в бытность игры в Северной Америке, он помладше был, я уже постарше. Особенно общались в бытность игры в «Вашингтоне». Мы ходили иногда на ужины. То есть я знал, кто такой Саша Радулов, уже там.

— Для вас это, наверное, большой плюс, что знаете так хорошо игроков, с которыми приходится работать теперь в другом качестве?
— Ну, для меня это, наверное, не такой большой плюс, а вот для нашего тренерского штаба это большой плюс. Потому что они с ребятами общаются каждый день, есть много откровенных разговоров. Есть много хорошего, но есть много и рабочего времени, где они подталкивают в нужном направлении всех наших игроков. Поэтому для них это огромный плюс. Моя задача – проинформировать. Вот, допустим, в прошлом году новый тренерский штаб пришёл, моя задача была проинформировать их по каждому из игроков, составить психологический портрет. Потому что технику и мастерство ребят они представляют и важно понять, что это за люди. Всё это — диалог, открытое общение, не боязнь сказать свою точку зрения. Пусть мы даже не согласны по какому-то моменту – это мы называем рабочим общением.

— В вашем докладе, который вы делали тренерскому штабу, всё-таки самым интересным персонажем был Радулов? Просто многие коллеги Дмитрия Квартальнова гадали тогда, как они будут находить общий язык.
— Это было сказано, не зная «кухни», даже того месяца-двух, которые мы проработали. Дмитрий Вячеславович сразу встретился с лидерами. Поэтому информация была в тех мерках, как и по всем другим игрокам. Что там про Сашу говорить? Отличный игрок, всё делает с сердцем и хочет победить. Но… заносит. Эмоции — это такая штука, в такой игре, как хоккей, иногда их сложно сдерживать, да и не надо. Самое главное, чтобы это не наносило урон ни игроку, ни клубу. И с этих позиций мы и работали все вместе. Поверьте, и сейчас есть рабочие моменты с тем же Сашей Радуловым. И с иностранцами много рабочих вопросов, просто вы об этом не спрашиваете. А такие же вопросы можно задавать по каждому игроку нашей команды. Просто Радулов – фигура, и интересно, что он выдаст в следующий момент.

— Слухи и в этом сезоне были, что с Радуловым есть конфликтные моменты внутри клуба, просто это не выносилось.
— Не было никаких таких моментов, я сейчас могу спокойно об этом сказать. Никаких конфликтов, в том числе в плей-офф. Были рабочие составляющие моменты. Тренеры хотели бы, чтобы Саша сыграл тот или иной момент так-то и так-то, Саша мог сказать: да, но что-то не получилось, и работа продолжалась. Если пресса приняла это за какие-то конфликты, то да, у нас каждый день конфликты (улыбается). У нас без конфликтов ни дня не проходит. Если уж так подогреть эту историю с 1 до 10, то мы в районе 12.

— Таких конфликтов, как в СКА, нет, наверное, у вас?
— Не знаю, что там реально произошло и даже не хочу комментировать. Не знаю вообще, правда это или нет. Но было интересно почитать, что же происходит в мире, кроме ЦСКА (улыбается).

— Вроде всё тихо-тихо, предсезонка начинается, а тут раз – и такая тема.
— Да, это тема. Поэтому будем следить за продолжением. To be continued.

— То есть вы следите за такими вещами тоже?
— Нет, они просто попадаются, когда читаешь прессу. Не удаётся следить, реально очень много работы. Иной раз выхожу из-за стола в своём кабинета в полшестого вечера. Даже не помнишь, чем занимался. Работа в клубе требует решения очень-очень многих моментов, вопросов — бухгалтерия, бумаги, техническое оформление переездов игроков из другого клуба.