Денис Романцов поговорил с хоккейным тренером, которому в хорватском «Медвешчаке» дали кличку Сталин.
В московском «Локомотиве» Анатолий Кострюков раскрыл Виктора Якушева, Михайлова и Зимина, в «Тракторе» – Бабинова, Макарова и Старикова. С «Локомотивом» он забирался на четвертое место, а «Трактор» в семидесятые сенсационно вознес на третье. Чемпионом тренер Кострюков впервые стал в «Медвешчаке».
- Как вы оказались в Загребе?
– Конец восьмидесятых. Отработал со второй и молодежной сборными и в шестьдесят лет вышел на пенсию. Про это как-то узнали югославы – предложили трехлетний контракт с «Медвешчаком». Меня перевели на пенсию с персональным окладом, поэтому так просто сорваться я не мог. Пошел к спортивному руководству: «Так и так, предлагают Югославию». Сысоев из Спорткомитета без раздумий: «Поезжай!»
- Кого с собой взяли?
– Виктора Крутова из «Химика», Славу Анисина, еще несколько ребят. Местные хоккеисты были профессионалами, но дисциплину я в Загребе все равно наводил. Бывает, оденутся на игру и идут не спеша. Я раз предупредил, два, если на третий раз опаздывали – отправлял к руководству. В первый сезон югославы дали мне кличку Сталин, но потом привыкли, даже русский выучили. Все три года, что я работал в Загребе, мы становились чемпионами страны. В итоге после третьего сезона мне предложили возглавить сборную Югославии.
- А вы?
– Согласился, хотя контракт с «Медвешчаком» уже закончился. Повез сборную на первенство Европы в Париж – там столкнулись с Францией, Германией, Польшей, Болгарией. Страны нехоккейные, так что играли в три пятерки. Мы заняли первое место. А через три-четыре дня я вернулся в Москву.
- Как провожали?
– О, с великими почестями. Выглядываю из подъезда, не приехала ли за нами машина, и вижу – вдоль аллеи по три-четыре человека стоит, на другой стороне еще столько же. Никогда такого не было. Короче, когда мы с женой вышли на улицу, эти люди объединились и молниеносно начали аплодировать. Прилетаю в Москву, а там ГКЧП, бойня у Белого дома. Перед этим югославы предложили продлить контракт, я согласился, но потом поехал в посольство и сказал, что из-за такой обстановки в стране ехать не могу. Так-то я бы с удовольствием. В Загребе прекрасно было – идешь по городу, тебя все узнают. Но тогда – черт его знает, война будет или еще что. Не рискнул, остался.
- Вы остались, зато «Медвешчак» приехал в Москву.
– Я уж думал, они про меня забыли – двадцать с лишним лет прошло. Но осенью, перед открытием сезона КХЛ позвонил президент «Медвешчака» Дамир Гоянович и позвал в Загреб на игру с ЦСКА. Оказывается, там построили новый дворец (мы играли в старом пятитысячнике) и в Зале славы повесили мое фото. Вроде как вошел в историю югославского хоккея. Но врач мне не советовал летать, все-таки – восемьдесят девять лет. Так что с Гояновичем мы встретились в Москве и посмотрели вместе игру с «Динамо». Он рассказал, что после меня там работали чех и канадец, но они не впечатлили – в отличие от «Сталина».
- Вы играли и в футбол, и в хоккей. С чего начинали?
– На стадионе «Юных пионеров» шел набор в футбольную секцию. Съезжались мальчишки со всей Москвы – а я жил рядом, у гостиницы «Советская». Набор шел с тринадцати лет, а мне было двенадцать, но я все равно пошел. Меня взяли, но велели принести метрики – чтобы подтвердить возраст. А как я метрики-то принесу? Обман же вскроется. Ребята посоветовали: «Возьми серную кислоту и исправь 1924 год рождения на 23-й». Я попробовал – и у меня все расплавилось. Делать нечего – сознался маме. Она мне: «Как тебе не стыдно?» Выругалась и пошла в райсовет за новой метрикой. Старая на память осталась.
- Юность ваша пришлась на начало сороковых.
– В 1941-м закончил первый курс энергетического техникума. Война. Из техникума пришла депеша – идти забирать документы. Техникум эвакуируется. Мне семнадцать – пошел на авиационный завод. Два месяца проработал там учеником, и завод тоже эвакуировали. В Куйбышев. Туда я поехать не мог – у меня и специальности не было. Еще через два месяца на то же место приехал завод номер тридцать. В декабре 1941-го я оформился туда, а, когда исполнилось восемнадцать, стал работать медником. Занимался сборкой частей штурмовика Ил-2. Это летающий бронированный танк. Здесь крупнокалиберный пулемет, внизу – бомбы, чтобы сбрасывать их. Там было место только для одного пилота, но через год сделали и для стрелка-радиста. Это была крепость. Они сидели спиной друг к другу. Сбить штурмовик было невозможно: двойное стекло – одно тормозило пулю, а второе отражало.
Я быстро все освоил. Получил пятый разряд. Назначили диспетчером мастерской, года через полтора – мастером участка. Представляете, мне 19 лет, а работники – старше моего отца – и должны мне подчиняться. Уговорили, стал работать мастером. Война закончилась и в декабре приказом министерства авиационной промышленности меня перевели в распоряжение «Крыльев Советов». Прямо в футбольную команду. Первенство Москвы начали проводить еще в 1944-м. Играли по воскресеньям, потому что в этот день не было смен. В субботу возвращаешься с завода, ночь спишь, а днем играешь.
- А кто вас тренировал?
– Дангулов Абрам Христофорович, армянин. В 1946-м он привез в «Крылья» из Сухуми Никиту Симоняна. Запомнилось, как мы футбольной командой ездили на сбор в Алушту. Добираться приходилось через Сталинград. Поезд почему-то ехал медленно-медленно, а в окно было страшно смотреть – ни одного дома, все разрушено. Отыграли мы в футбол три сезона, а на четвертый руководство профсоюзов решило, что из двух команд – в Куйбышеве и Москве – надо сделать одну. В очной игре мы проиграли в Куйбышеве, поэтому расформировать решили нас.
- Как это происходило?
– Стали распределять игроков. Кого в «Торпедо», кого в «Локомотив». Дангулов принял «Спартак», забрал с собой Симоняна и позвал меня. Меня вызвал председатель «Крыльев Советов»: «Что туда идти? Там конкуренция. А у нас хорошая хоккейная команда осталась». Тогда я закончил с футболом, остался в «Крыльях» и стал играть только в хоккей.
- Тренер Егоров, сделавший «Крылья» чемпионами в 1957-м, – что за человек?
– Наивный чуть-чуть. Мало того, что сам ни к сигаретами, ни к выпивке не притрагивался, так еще и по игрокам не мог понять – кто пьет, кто курит. Прекрасно в футбол играл – до войны его лучшим полузащитником страны признавали. Я успел поиграть с ним и в футбол, и в русский хоккей. Когда он уезжал в хоккейную сборную, помогать Чернышеву, оставлял меня, действующего игрока, за главного в «Крыльях». Вторых тренеров тогда еще не было.
- Правда, что в первых хоккейных чемпионатах вы играли в боксерских шлемах?
– Кто в чем. «Динамо», ВВС и ЦСКА – в велосипедных, мы и «Трактор» – в боксерских. Боксерские шлемы хорошо защищали, они набивались чем-то легким и закрывали все лицо. Не только от шайбы, но и от холода. Мы же играли у Восточной трибуны «Динамо» на лютом морозе. Иногда, когда было совсем холодно, играли четыре периода по пятнадцать минут, чтобы почаще ходить греться – ноги быстро замерзали. До сих пор не пойму, как зрители-то выдерживали. Топали, болели по-страшному – шум, гам. Восточная трибуна на «Динамо» тысяч двадцать вмещала, а, когда она заполнялась, зрителей пускали и на северную с южной.
- Что еще запомнилось из первых хоккейных чемпионатов?
– За хоккейное «Динамо» сначала играл Лева Яшин. Причем не в воротах, а в поле. Правда, на льду он мало времени проводил – ему тяжело было привыкнуть к бегу на коньках и новым клюшкам – они-то отличались от тех, что были в русском хоккее. А еще интересно, что с меня рисовали Кубок СССР. На одну из тренировок пришла женщина, обратилась к Егорову: нужен хоккеист, с которого можно срисовать фигуру игрока для трофея. Егоров послал ее ко мне. Я выхожу на лед, она мне: «Займите позу, как вы едете с шайбой. А теперь – как бросаете». Стою позирую, а ребята смеются. Валя Захаров, он постарше меня, говорил: «Раз с Михалыча Кубок рисуют, значит мы его и выиграем». Так и получилось.
- Подробности запомнили?
– В финале первого Кубка играли с ВВС – командой Василия Сталина. Годом раньше вся его команда разбилась на аэродроме в Свердловске, и Сталин, чтоб отец ничего не узнал, велел быстро собрать новую команду. Взял брата погибшего Юрия Жибуртовича, Павла, однофамильца погибшего Александра Моисеева, Анатолия, и вместе с Бобровым и Шуваловым, которые в Свердловск тогда не летали, выиграл еще несколько чемпионатов. Но в финале Кубка мы уперлись и держались – 3:3. Причем две шайбы нам забросил Петька Котов, наш бывший игрок – ВВС его как раз перед тем сезоном переманили. До конца третьего периода остается минуты три-четыре, входим в зону, я бросаю – и гол. Выиграли Кубок, так я еще и победный гол забил. На следующий год, правда, ВВС реванш взяли. Так Василий Сталин прямо на льду стал вручать своим игрокам новые звания.
- За год до чемпионства «Крыльев» олимпийскими чемпионами стали три ваших партнера – Кучевский, Хлыстов и Гурышев. Расскажите о них.
– У Алика Кучевского отец был литовец и носил фамилию Кучаускас. Алик с детства играл за «Крылья» и, кстати, в том победном финале против ВВС забросил Григорию Мкртычану первую шайбу. Завершив карьеру, Кучевский с Гурышевым трудились судьями, а потом Алик стал работать в «Спортлото».
Гурышев, как и я, во время войны работал на заводе. Токарем. Щелчок у него был необыкновенный. Однажды Леша даже в кино снялся. В фильме «Хоккеисты» с Рыбниковым и Жженовым. Причем сыграл не какую-то короткую роль, а настоящую.
У Коли Хлыстова бешеная по тем временам скорость была. Гибкий, техничный. Передачи Гурышеву отдавал – чудо. Балагур. Рассказывал, как после победы на Олимпиаде в Кортине д’Ампеццо им нечем было отметить. Спас комментатор Вадим Синявский – купил в аптеке две бутылки медицинского спирта.
- Как вы стали тренером?
– Решил уйти чемпионом и закончил в 1957-м, хотя мог еще пару лет поиграть. Позвали в московский «Локомотив». Взял из «Юных пионеров» Виктора Якушева, а это великий талант. Как человек – золото. Молчун, но на лед выйдет – и со всеми разделывается. Образование – семь классов с горем пополам. Вышел из семьи рабочих. Ни одной тренировки не пропустил. Не помню, чтоб у Виктор что-то болело. Он настолько техничен был, что его трудно было поймать и травмировать.
Анатолий Фирсов и Виктор Якушев
- Говорят, у Якушева много прозвищ было.
– В «Локомотиве» ребята его Усатым звали – он усики носил, который ни у кого тогда не было. Якушев восемь лет отыграл за сборную, стал чемпионом Инсбрука, и каждый раз выходил с новыми партнерами (только на один какой-то чемпионат мира из «Локомотива» взяли целое звено – Снеткова, Якушева и Цыплакова), и всем с ним было удобно. На шестидесятилетие подарил мне фотографию в рамке – где мы с ним у борта стоим.
Куда его только не звали, что только не обещали, но до сорока двух лет Якушев был предан «Локомотиву». Когда хоккейной команды там не стало, Якушев начал тренировать в школе, потом работал сторожем на стадионе «Локомотив». А лет десять назад его избили у собственного дома и через неделю Виктора не стало.
- А вы почему из «Локомотива» ушли?
– Да надоело, что уводят игроков. Бьешься – бьешься, создаешь игрока, а на следующий год его – р-р-раз – в ЦСКА, «Динамо» или «Спартак». Борис Михайлов и Женя Мишаков закончили школу ЦСКА, но Тарасову были не нужны, их выкинули, а у меня они за три года стали игроками второй сборной, и снова понадобились ЦСКА. Михайлов элегантный был, а Мишаков – боец, задиристый. Тарасов ко мне подходит: «Тольк, ты знаешь, они сами хотят в ЦСКА». Да я-то знаю... Спорткомитет одобрил переход – потому что «на благо сборной». Зимина «Спартак» увел, Волкова с Филипповым – «Динамо». Я плюнул на все и ушел.
- Но в «Тракторе» наверняка то же самое было?
– Там у меня Бабинова украли – это вообще цирк был. Конец сезона, возвращаемся из Ленинграда в Челябинск через Москву. Вышли на Ленинградском вокзале, чтобы перейти на Казанский. Смотрю: чьи-то вещи стоят. «А это чьи?» – «Бабинова». – «А сам он где?» Это Кулагин его так в «Крылья» увел. Без вещей. Но команда у меня все равно способная была – Цыгуров, Белоусов, Макаровы, Стариков, и на следующий сезон мы третьими стали, опередили и Ригу Тихонова, и «Крылья», и «Спартак». И только я вернулся в Москву, как ЦСКА увез из Челябинска Сергея Макарова со Стариковым.
- Где работали между «Трактором» и «Медвешчаком»?
– Пригласили в управление футбола и хоккея. Стал заниматься второй и молодженой сборной – вместе с Игорем Тузиком. Я ведь уже работал со второй сборной, когда тренировал «Локомотив». Несколько лет назад встретились с Владимиром Юрзиновым. Спрашивает: «Анатолий Михайлович, а помните, как пригласили меня во вторую сборную?» Юрзинов у меня играл на международном турнире вторых сборных. Так старался, так бежал, что аж лед из-под коньков летел.
- Что запомнилось из поездок со второй сборной?
– В Канаде как-то выиграли шесть матчей из шести. А летели туда после турнира в Чехословакии через Лондон. Переночевали в английской гостинице, утром вышли в парк, погулять до поездки в аэропорт. Видим женщину с собачонкой. Собачонка, извиняюсь, опустошилась, а хозяйка в баночку за ней прибрала. У нас глаза вот такие. В нашей стране такого никогда не видели.
